Константин Феоктистов - Траектория жизни

Конечно, он был честолюбивым человеком. Но в его случае, мне кажется, речь идет не о мелочном честолюбии, которое есть синоним желания любым способом выделиться (включая переползание по ступенькам служебной лестницы, использование постельного варианта и тому подобное), как можно скорее продвинуться, чтобы оказаться на виду, приблизиться к власти, получить какие-то звания, награды, привилегии. Его честолюбие, мне кажется, за-ключалось в том, чтобы первому сделать новую уникальную машину, решить небывалую техническую задачу. Однажды я показал Королеву график, на котором были изображены оптимальные даты стартов к Луне, Марсу, Венере и к другим планетам. На графике эти даты выглядели некоторым фронтом возможных работ, распределенных во времени. Помню, как он провел мягким, каким-то кошачьим движением руки по бумаге и произнес: "Хорошо бы нам пройтись по всему этому фронту и везде оказаться первыми".

Он всегда хотел быть лидером - лидером интересного дела, осуществление которого принесло бы славу ему, его КБ, его стране. Он сделал выдающуюся инженерно-административную карьеру. Но я все же надеюсь, что главным для него в этом успехе было то, что он получил возможность ставить крупные инженерные задачи и с блеском осуществлять их.

С.П., мягко говоря, не чурался наград и стремился к славе. К 1961 году уже был лауреатом Ленинской премии. По существовавшему тогда положению Ленинскую премию можно было получить только один раз. После первого полета корабля "Восток" он предложил мне подготовить документы на соискание Ленинской премии за создание корабля для группы участников работы. Он сам не входил в этот список. Документы письмом отправили в Комитет по Ленинским премиям. Подошел очередной апрель, но премии мы не дождались. Я считал, что это ущерб не столько для нашей группы, сколько для престижа самой премии: неужели разработка принципиально новой машины, корабля, на котором землянин впервые полетел в космос, не достойна высокой оценки государства? На следующий год Королев опять предложил подготовить документы на премию. Снова подготовили, отослали - опять ничего. Выглядело это как-то необъяснимо и глупо. Королев говорил, что наверху считают, что мы все возможные "гертруды" и прочее за эту работу уже получили! Такое объяснение удивляло, поскольку в списке кандидатов не было владельцев "гертруд". После смерти Королева один из сотрудников аппарата М.В. Келдыша, президента АН СССР (который был тогда и председателем Комитета по Ленинским премиям), рассказывал, что после первого предварительного рассмотрения, с положительным результатом, в наш список представленных на соискание кандидатов был включен Королев, и дальнейшее продвижение документов сразу застопорилось, поскольку он уже получил Ленин-скую премию. "Ах, вы для меня не хотите делать исключение? Тогда забираем обратно представление". Ну что стоило начальству сделать для него исключение? Побоялись создать прецедент? А с другой стороны - ну какое значение для Королева могло иметь, есть у него еще одна медаль или нет? И что она по сравнению с его мировой славой (правда, тогда лишь анонимной)?

Было в его характере и своего рода пижонство: "Если уж лететь, то "своим" самолетом, если уж оперироваться, так у министра здравоохранения". Это же надо было додуматься! Разве можно доверить министру, даже если он когда-то и был хорошим хирургом, серьезную операцию?! Тут нужен был профессионал, который ежедневно "режет"! Грубые медицинские ошибки, не остановленное во-время кровотечение, неподготовленный аппарат искусственного кровообращения - и в результате смерть.

Его очень обижало и раздражало, что после запусков первых межконтинентальных ракет, спутников, кораблей он так и оставался для всех до самой смерти безымянным Главным конструктором. Почему? Как-то Хрущев пытался объяснить это соображениями безопасности разработчиков. Смешно. Кто бы стал покушаться на их жизнь? Скорее всего, это помесь ревности к возможной славе подчиненных с боязнью потерять контроль над процессом - людьми со всемирной славой трудно управлять.

Соцсистему Королев, по-моему, не любил. Да и за что было любить ее человеку, доходившему на Колыме, а потом годы жизни протратившему в шарашках? Конечно, дежурные фразы насчет самого передового общественного устройства, самого, самого... на собраниях и митингах он произносил. Но как-то в кабинете Бушуева зашел разговор о привлечении крупных биологов к нашим работам. Кто-то назвал имя А.Л. Чижевского.