Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи

Как только в Риме поднялся вопрос о вероятной войне с Митридатом, Лукулл решил, что никто более его не имеет прав быть назначенным для ее ведения, ибо он уже сражался против Митридата под начальством Суллы и основательно знал восточные дела. Но, к несчастью, при распределении провинций ему уже досталась цизальпинская Галлия, и конкурентов на командование было очень много. Кроме его товарища Котты его конкурентом был Марк Антоний, сын великого оратора, претор предшествующего года, и, быть может, также Помпей, который находился в Испании и, раздраженный тем, что сенат не давал ему средств на продолжение войны, угрожал прийти в Рим со своими легионами. [340] Plut. Pomp., 20. В это время умер правитель Киликии Луций Октавий, и Лукулл задумал переменить Галлию на Киликию, правитель которой, конечно, получил бы поручение вторгнуться в Понт через Каппадокию. [341] Plut. Luc, 6. Действительно, все в Риме представляли, что войну будет легко перенести на неприятельскую территорию и таким образом разрушить это царство. Но эта мена провинций была делом нелегким. Лукулл имел в политическом мире гораздо больше врагов, нежели друзей. Возбуждение в Риме было велико. Все чувствовали, что эта война кладет конец прежней боязливой и отрицательной политике. Людей с честолюбивыми планами было много. Лукулл понял, что настал решительный момент для его будущности, а может быть, и для будущности всей его партии, и на этот раз честолюбие оказалось сильнее его аристократической гордости. К великому изумлению всех, он начал вести интриги с жаром и находчивостью, на которые никто не считал его способным.

В италийском обществе женщины, как это всегда бывает, сохраняли больше мужчин прежние нравы, идеи и чувства. Многие из них в знатных фамилиях вели, подобно матери Цезаря, простой и честный образ жизни, сохраняя до сих пор то примитивное латинское произношение, которое мужчины уже утратили в тавернах, на перекрестках, на форуме, среди болтовни космополитических подонков, стекавшихся в Рим. Но уже появлялись развращенность и испорченность, которые производит в женском мире торговая цивилизация, богатая, образованная и сладострастная. Встречалась уже продажность женщин высших классов, заставлявших богатых мужчин оплачивать свою роскошь, господство умных и испорченных женщин над мужчинами, ослабевшими от наслаждений и расположенными скорее ценить в женщине забавный порок, чем скучную добродетель; погоня за приданым и тирания богатой женщины над своим нищим супругом; встречается и феминизм, т. е. стремление женщин жить подобно мужчинам, заниматься науками, спекуляциями, ездить верхом, играть, участвовать в политике. Между женщинами, являвшимися в Риме представительницами «новой женщины», была любовница Цетега, некая Прения, умная, испорченная, ловкая, располагавшая благодаря своим знаменитым любовникам, а особенно Цетегу, большим влиянием. Лукулл, так же как Антоний, а вероятно, и другие конкуренты, снизошел до ухаживания за ней. Он посылал ей подарки, говорил комплименты и просьбы. Таким путем он заключил мир с Квинтием и щедро оплатил его. [342] Ibid. Преция была тронута посещениями этого человека, самого гордого из всех римских аристократов; она помирила с ним Цетега. Остальное было уже легко уладить.

На помощь прекрасной интриганке, ее поклонникам и фаворитам явился и случай. Митридат с некоторого времени уже приготовлялся к новому столкновению с Римом. Он делал запасы зерна и денег. Он продолжал поддерживать хорошие отношения с варварами Фракии и с греческими городами западной половины Черного моря, Аполлонией, Одессой, Томами. С помощью Луция Фанния и Луция Магия, двух офицеров Фимбрии, бежавших к нему после убийства их генерала, он заключил союз с Серторием на следующих условиях: Азия останется римской; Вифиния, Паф-лагония, Каппадокия достанутся Митридату, который предоставит Серторию 4000 талантов и 40 кораблей, а Серторий даст ему генерала, Марка Мария. [343] Plut. Sert., 23–24. Но смерть и завещание Никомеда побудили отважного властелина поспешить с событиями и воспользоваться благоприятным моментом, чтобы ускорить неизбежное. Неожиданно, весной 74 г., [344] Для хронологии и истории этой войны см. Приложение Б. в то время как в Риме еще рассуждали о командовании на предстоящей войне, Митридат двинул свою армию из 120 000 пехотинцев и 16 000 всадников. [345] Reinach. М. Е., 322.