Дмитрий Старостин: Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

Весомый вклад в идею преемственности между позднеантичными и раннесредневековыми порядками внес Н.Д. Фюстель де Куланж {7} 7 Fustel de Coulanges N.D. Histoire des institutions politiques de l’ancienne France. P., 1875. Vol. I—VI. , [3] Его точка зрения традиционно называется «романистской», хотя сам ученый отвергал такое определение собственных взглядов. показавший, что римские социально-экономические установления просуществовали значительное время после падения политических структур Римской империи на Западе. Несмотря на это, особый средневековый уклад, в соответствии с его воззрениями, сложился только в результате развития условных держаний в позднемеровингскую и, в особенности, — каролингскую эпоху.

Среди многих важных вопросов, которые ставили эти труды, следует назвать один, и поныне остающийся дискуссионным, — проблема периодизации процесса романо-германского синтеза, вызвавшая разногласия и ныне предлагающая противоречивые решения. Научная традиция усвоила легко вычитываемую из сочинений франкских историков концепцию о том, что “historia francorum” эпохи правления Меровингской династии состояла из двух периодов: времени правления «варварских королей» в римской по сути провинции и периода мутации этих порядков и набиравшего силу процесса синтеза, создавшего уникальную раннесредневековую социально-политическую и культурную среду. Одновременно, расцветшая аграрная история согласовывала собранный материал с той же концепцией политического развития, тем самым придавая ей глубину и фундированность {8} 8 Fustel de Coulanges N.D. Histoire des institutions politiques de l’ancienne France. . Несмотря на возникновение двух прямо противоположных точек зрения, вопросам периодизации процесса романо-германского синтеза во Франкском королевстве в период между исчезновением римской власти в Галлии в конце V в. и превращением королей в императоров в начале IX в. уделялось мало внимания. Уверенность в объективной очевидности родоплеменных и дружинных порядков и завершенности исследования римских представлений о публичной власти сделала ненужным какое-либо серьезное изыскание и дальнейшее уточнение хронологии процесса романо-германского синтеза в раннесредневековом Франкском королевстве в историографии XIX — первой половины XX в. Франкские короли времен династии Меровингов воспринимались в том числе как варварские предводители военных отрядов, и тогда смысл их власти был понятен по умолчанию. Считалось, что идея адаптации дружинных связей к позднеримским провинциальным порядкам делает ненужным изучение особенностей организации власти указанного периода, потому что и сами дружинные порядки, и римская государственность считались хорошо исследованными и, более того, понятными интуитивно при чтении хроник того времени. Показательно, что в середине XX в. Бухнер полагал: королевская власть была по сути германской (и это означало для него ее сходство с властью военных предводителей, “duces”), но короли правили в позднеримском обществе {9} 9 Buchner R. Das merowingische Kônigtum // Das Königtum. Konstanz, 1956. S. 143–150. . Его оппонент Хаук подчеркивал обратное. Меровинги, в восприятии ученого, выглядели провинциальными наместниками {10} 10 Hauck K. Von einer spätantiker Randkultur zum karolingischen Europa // Frühmittelalterliche Studien. 1967. Jg. 1. S. 3–93. .

Концепция романо-германского синтеза в том виде, в котором она окончательно сложилась перед Первой мировой войной, обычно излагалась следующим образом. Короли франков из Меровингской династии в течение большей части VI в., как считалось, были полными энергии «сильными» правителями, но «варварами» в культурном отношении, и в этом смысле неспособными по-настоящему поставить под свою власть романизированное общество Галлии и, в особенности, Аквитании {11} 11 Подобную точку зрения можно увидеть в: Lot F., Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. P., 1928. T. I. Les destinées de l’Empire en Occident de 395 à 888. P. 297–325. . [4] Но наиболее концентрированным (и в чем-то даже гипертрофированным) выражением этого тезиса явилась книга А. Пиренна: Pirenne H. Mahomet et Charlemagne. 2-е изд. Р., 1937. Необходимо отметить, что данная работа, сохранившаяся в виде черновиков, не была завершена автором при его жизни. Труд увидел свет благодаря усилиям одного из учеников, причем в процессе правки в текст вошли не только мысли и идеи, сформулированные Анри Пиренном в письменном виде, но и суждения, которые, как утверждал его ученик, произносились ученым устно в ходе личных бесед. В монографии показано, что приход варваров на территорию римской Галлии и Аквитании нисколько не изменил социально-экономическую ситуацию в том регионе, которая как была, так и осталась связана с Поздней Античностью по своему характеру. Ситуация — как отмечали медиевисты — изменилась после того периода, которое еще успел застать Григорий Турский, а именно — в начале VII в. Поскольку франкские правители, как и сами франки, жили в обществе, еще до недавнего времени бывшем частью римской провинции, постольку некоторые известные ученые рассматривали прерогативы королей в понятиях конституционной истории, более применимых для поздней Римской империи, а не для Раннего Средневековья {12} 12 Lot Е, Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. T. I. P. 297–325. . Идея преемственности между временами Римской империи в Галлии и эпохой правления королей из династии Меровингов подчеркивалась Ф. Лотом, Г. Фурнье, К.Ф. Строэкером и Р. Фольцем {13} 13 Lot F. La fin du monde antique et le début du moyen age; avec quatre cartes et trois planches hors texte. P., 1927; Fournier G. Les Mérovingiens. P., 1996; Stroheker K.F. Die geschichliche Stellung der ostgermanischen Staaten am Mittelmeer // Germanentum und Spâtantike. Zürich, 1965. C. 102–133; Folz R. De l’antiquité au monde médiéval. R, 1972. .