Дмитрий Старостин - Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

К началу VII в. оформились границы трех основных частей королевства франков — Нейстрии, Австразии и Бургундии, а те образования, которые мы условно могли бы назвать «Суассонским» и «Орлеанским» королевствами, отошли в прошлое. В Австразии правили два сына короля Хильдеберта II (575–596), которого Григорий Турский изобразил как пример для всех королей в своей «Истории»: Теодеберт II (596–612) и Теодерих II (596–613). После их смерти королем на один год стал малолетний внук Сигиберта I Сигиберт II (613), который сразу скончался. На 19-м году своего правления Хлотарь II (584–629), правитель из «Суассонской» ветви Меровингской династии и сын Хильперика I (561–584), главного «отрицательного героя» «Истории» Григория Турского, подчинил себе всю франкскую Галлию и объединил раздробленные королевства Меровингов под своей властью {131} . Указанные события были в каком-то смысле продолжением тех тенденций, которые мог наблюдать еще Григорий Турский. Поэтому при обращении к историческим сочинениям, описывающим VII в., возникает вопрос о том, в чем взгляд историков имел преемственность с воззрениями Григория Турского, а в чем он значительно отличался.

Важнейшим источником по истории данного периода является «Хроника» Фредегара, автору которой удалось охватить большинство важнейших событий VII в. {132} Хроника была издана Б. Крушем, а перевод ее вышел в издании Дж. Уоллес-Хадрилла {133} . Исследованиям сочинения, о котором идет речь, было посвящено несколько работ, выдвинувших ряд противоположных тезисов относительно его авторства. Наиболее влиятельными из них являются точка зрения Г. Курта и Дж. Уоллеса-Хадрила. В начале XX в. Курт высказал предположение, что самая оригинальная четвертая книга «Хроники» состоит из трех частей, каждая из которых была написана разными людьми. Первые три книги (являющиеся простой компиляцией из «Хроники» Евсевия Кесарийского в переводе Иеронима, Идация, сочинений Исидора Севильского и первых шести книг Григория Турского) и часть четвертой книги до 613 г., как он считал, написал один автор (условно называемый «Фредегар»), продолжил вести погодную запись событий до 632 г. другой, а закончил третий. Как подчеркнул исследователь, авторы первых двух частей были из Бургундии (т.е. тот, кого мы и называем «Фредегар», и первый из его продолжателей), хотя второй из них был заинтересован не только в событиях в этом королевстве, но также и в делах Нейстрии (а именно, он мог посещать Париж) [28]. Третий автор, как он считал, связан с Австразией, хотя и поддерживал не меровингских королей, а майордома Гримоальда {134} . Однако во второй половине XX в. Уоллес-Хадрил провел критический разбор этих теорий и попытался показать — автор у Хроники был один {135} .

Недостаток данной гипотезы заключается в следующем: если автор у «Хроники» один, то писал он, скорее всего, в 630-е гг., что противоречит его хорошему знакомству с событиями в Бургундии 580-х — 610-х гг. На данный момент, как кажется, установилось устойчивое равновесие, и исследователи вынуждены выбирать для себя ту точку зрения, которая видится им наиболее доказанной.

Как можно заметить, большинство ученых, использовавших «Хронику» Фредегара, ставило перед собой только два типа вопросов. Во-первых, традиционная для позитивизма XIX в. задача установления ее времени, места и автора. Во-вторых, медиевисты использовали этот текст для выявления основных событий истории Меровингского королевства в конце VI — первой половине VII в. Однако в свете современных методологий подобного рода подходы кажутся хоть и актуальными, но не отражающими весь спектр исследовательских методик. В отношении анализируемого текста, даже в большей степени, чем в плане «Истории» Григория Турского, мы имеем право задать вопрос о соотношении риторической традиции и авторского замысла, а также о том, насколько воззрения раннесредневекового историка зависели от «жизненного контекста».

Важно поставить задачу не так, как это делали историки XX в., и задаться вопросом — можно ли в разночтениях между Фредегаром, его предшественником (Григорием Турским) и последователями (продолжателями Фредегара, сколько бы их ни было, и анонимным автором «Истории франков») заметить отражение тех тенденций в изменениях представлений о власти, которые мы узнаем из других источников.

В представлениях о власти Фредегара и Григория Турского было сходство, позволяющее говорить о преемственности исторических концепций. Фредегар начинает четвертую книгу своей хроники (оригинальную и наименее компилятивную) с рассказа о короле Бургундии Гунтрамне, которого называет лучшим из всех франкских королей. Хронист оценивает государя столь высоко потому, что тот искал согласия с церковной иерархией и со знатью [29]. Для Фредегара, как и для епископа Тура, Меровинги, аристократия и епископы были тремя основными группами, баланс сил между которыми составлял основу мирного существования Франкского государства. Наличие согласия между ними — условие нормального и мирного развития королевств франков. Не случайно изложение сути конфликтов в державе франков, которые он считал достойными описания, выглядят у Фредегара так же, как и в сочинении Григория Турского [30]. Взаимодействие, согласие светских властителей и представителей церковной иерархии лежало в основе политики в королевстве франков как в тот период, который описывал Григорий Турский, так и тогда, когда свою «Хронику» составлял Фредегар.