Мурад Аджи - Европа, тюрки, Великая Степь

Разумеется, встречал тенгриан не я один. Например, известный историк и этнограф Ч. Ч. Валиханов в XIX веке наблюдал в Казакстане обряды тенгрианства: «Если прольется молоко, киргиз все [очищает], чтобы не оставить их [в осквернении] и чтобы умилостивить… делая крест и поклон… То же делают, когда переходят через конские джели… Если увидят кузнечную наковальню, то тотчас подходят и делают крест». Любопытно, среди находок в курганах Алтая, датируемых V–III веками до новой эры, немало конских украшений в виде золотых равноконечных крестов. Вот она, живая история Великой Степи!

Поразительно (я бы сказал и показательно!) — тенгриан, этих древнейших хранителей веры в Бога Небесного христиане называют теперь «язычниками» и «шаманистами»…

Погружаясь в тайны креста, я узнал и другое. В Индии — прародине многих народов — его называют не крестом, а ваджрой. Ваджра — это сияющие лучи божественной благодати, расходящиеся из Единого центра. Так вот почему в центре креста тенгриане выделяли круг — он символизировал солнце, центр мироздания! От него в четыре стороны расходятся лучи. Значит, в древности крест складывался не из пересечения двух линий, он был из четырех лучей и солнца. Отсюда традиция — золотить кресты, украшать их драгоценными камнями, они — знаки Небесной, Солнечной природы… Церковь позже, переняв эту традицию тенгриан, не задумывалась, что крест в христианстве символизировал совсем иное: орудие пытки и смерти. [96]

Все говорило за то, что действительно Георгий первым из жителей Римской империи узнал о духовной культуре кипчаков-тенгриан и принял ее. Вот почему тюркский равносторонний крест и стал — Георгиевским крестом! А случилось это как раз в начале IV веке, о чем сообщает и история христианства… Крест появился после встречи юного Григориса с кипчаками — не раньше и не позже.

Символ религии не мог быть элементом случайного совпадения. Равносторонний крест тому свидетельство — его подняли, и он засиял над храмами Армении, Кавказской Албании, Иверии… Прежде этого нигде не было.

А дальше, судя по записям Фавста Бузанда, там, у Дербента, случилось непоправимое, страшное. Юного Григориса постигла ужасная смерть: его привязали к хвосту дикого коня и пустили по степи вдоль берега моря… Кто совершил эту казнь? Непонятно. Летописец не вполне ясно описал подробности, он лишь констатировал факт.

В его тексте точно названо лишь место, где разыгралась трагедия, — город Дербент.

Григорис, Джарган, Гюрджи, Георгий… Слишком многое начинало совпадать в этой туманной истории. Порой все обретало мистические оттенки, слова становились теплыми или холодными, пустыми или осязаемыми. Иногда я ощущал даже страх, когда вдруг находил в случайно оказавшейся у меня книге то, что не мог найти в десятках других (будто кто-то заботливо следил за ходом моей работы)… Что это? Закономерность? Или нечто иное? Трудно сказать, но быть равнодушным я просто не имел права. Знания же не появляются из ничего, они даются человеку, и не взять их нельзя… Словом, потребовалась экспедиция.

Я решил во что бы то ни стало ехать в Дербент и искать там могилу святого Георгия хотя бы потому, что видел ее во сне и кое-что уже знал о ней…

Дербенту, по мнению местных археологов, пять тысяч лет, долго он был столицей Шелкового пути, объектом многих войн. Город-крепость стерег единственный на Кавказе проход из Европы в Азию — для этого его, собственно, и построили. Сейчас он, конечно, ничего не охраняет. Давно появились другие дороги, которые отодвинули в прошлое и Шелковый путь, и его крепости. [97]

Прежний Дербент умещался между двух стен, отсекавших город с юга и с севера: четыреста метров в ширину, два километра в длину, вот и весь город. Стены его сохранились поныне, они по-прежнему тянутся от горы, которая слилась с древней крепостью, до берега моря. Когда-то стены уходили в море, потом их частично разрушили. Разрушили и ворота, которые кормили город и дали ему название «Железные ворота». Население Дербента было невелико — несколько тысяч человек, большой город просто не уместился бы в каменном ложе. Но неприступные стены помогали горстке людей выдерживать любую осаду. Торговля здесь не стихала ни днем, ни ночью. Эта древняя традиция сохранилась — с базара начинается и заканчивается город для большинства приезжих. Нельзя утверждать, будто в современный Дербент пришло запустение. Но и не скажешь, что город процветает, как в былые времена. Он гордый, как старец, которого забыли родственники. Живет своей жизнью — горожане унаследовали прекрасные лица предков, но не помнят их великих дел. Людей веками отлучали от истории своего города, своего народа, и они послушно все забыли.