Вольдемар Балязин - Тайная жизнь Александра I

Мы намереваемся в течение настоящего царствования поручить перевести на русский язык столько полезных книг, как это только окажется возможным, но выходить в печати будут только те из них, печатание которых окажется возможным, а остальные мы прибережем для будущего; таким образом, по мере возможности положим начало распространению знания и просвещения умов. Но когда придет мой черед, тогда нужно будет стараться, само собою разумеется, постепенно образовать народное представительство, которое, должным образом руководимое, составило бы свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы, и я, если Провидение покровительствовало бы нашей работе, удалился бы куда-либо и жил бы счастливый и довольный, видя процветание своей родины и наслаждаясь им. Вот каковы мои мысли, мой дорогой друг. Дай только Бог, чтобы мы когда-либо могли достигнуть нашей цели – даровать России свободу и сохранить ее от поползновений деспотизма и тирании. Вот мое единственное желание, и я охотно посвящу все свои труды и всю свою жизнь этой цели, столь дорогой для меня».

Перевоплощение республиканца в монархиста

Придя к власти, Александр еще более приблизил к себе своих «молодых друзей» – графа Павла Александровича Строганова, графа Виктора Павловича Кочубея, князя Адама Чарторыйского и знатного нетитулованного дворянина Николая Николаевича Новосильцева.

В августе 1801 года в Петербург приехал Лагарп, который несколько лет руководил Гельветической республикой и пришел к выводу, что разумный просвещенный абсолютизм намного лучше самого последовательного республиканизма. Он провел в России девять месяцев, почти ежедневно общаясь с Александром, и уверял его, что главным принципом и основным началом в его правлении должна стать твердая самодержавная власть.

В июне 1801 года «молодые друзья» Александра создали «Негласный комитет» – неофициальный совещательный орган при императоре, который мог давать рекомендации по самому широкому кругу вопросов внутренней и внешней политики. Однако, как отметил умный и опытный сановник адмирал А. С. Шишков, «молодые наперсники Александровы, напыщенные самолюбием, не имея ни опытности, ни познаний, стали все прежние в России постановления, законы и обряды порицать, называть устарелыми, невежественными».

Комитет проработал два с половиной года, сделав немало полезного: провел реформу Сената, учредил министерства, добившись права для купцов и мещан становиться собственниками земли, подготовив и приняв закон «О вольных хлебопашцах».

Однако все это казалось Александру совершенно недостаточным и порою прекраснодушным, далеким от требований реальной действительности. А ее демиургом все чаще и чаще заявлял себя старый его соратник – Алексей Андреевич Аракчеев, оказывавший неоценимую помощь в любом деле и всегда преуспевавший в делах, порученных ему лично.

Это, разумеется, вызывало чувство уважения к Алексею Андреевичу.

Постепенно уважение перешло в дружбу, а затем и в слепое преклонение, загадочную для многих восторженность. Окружающие не понимали, что может быть общего у блестяще образованного, утонченного наследника престола с человеком, ненавидевшим многое из того, чему поклонялся Александр.

Во всяком случае трудно объяснить, как в одном человеке уживалось чувство любви к таким разным людям, как Лагарп и Аракчеев. Видимо, все дело в том, что сам Александр вмещал в своей душе и в своем уме обе эти ипостаси. Как философ, на троне он был неразрывен с мудрецом и республиканцем Лагарпом, как будущий глава империи, где процветало рабство, а казарма стала главным государственным институтом, ему необычайно близок был надсмотрщик и капрал Аракчеев.

Однако последний был не только пугалом и бюрократом. Близко знавшие его люди отмечали широту познаний Аракчеева в военной истории, математике, артиллерии, его прямодушие, высокое чувство собственного достоинства, равнодушие к чинам и наградам, бескорыстие и скрупулезную честность в денежных делах, что было редким и счастливым исключением в то время.

Так как Аракчеев определит на многие годы тенденции развития государства, экономики, армии и станет почти символом российской действительности, обретя невиданную власть и сделавшись «вторым я» императора Александра, имеет смысл обратить внимание на этого человека – могущественного, умного, жесткого, беспощадного к себе и окружающим, не знающего преград в своей целеустремленности. Можно сказать, что он неуклонно руководствовался одним из основополагающих принципов Екатерины II: «Препятствия существуют только для того, чтобы преодолевать их».