Вольдемар Балязин - Конец XIX века - власть и народ

Возле музея, в саду Ермака, Николаю показали катер, на котором его дед, цесаревич Александр, переезжал Иртыш. Возле катера стоял единственный из оставшихся в живых гребцов цесаревича 92-летний мещанин Колтин. А в садовом павильоне была представлена, как пишет Ухтомский, «престарелая девица Анна Григорьевна Серебрянникова, которая тогда еще имела счастье танцевать визави с Августейшим Дедом Государя Наследника на балу, который он принял от города Тобольска». И еще одну характерную деталь отметил Ухтомский: «Экипаж для Его Высочества был прислан из Тюмени статским советником Давыдовским с его кучером Николаем и лошадьми собственного завода. Кучер молодецки спустил экипаж с горы, несмотря на наступившую темноту и дождь и на то, что лошадей и экипаж окружала несметная толпа, все время кричавшая „ура!“.

Когда пароход с Николаем отвалил от пристани, то гостеприимные тобольчане двинулись вверх по Иртышу на пароходе «Сибиряк» и всю ночь кричали «ура». Возвратившись на следующий день в Тобольск, они гуляли до ночи и бесплатно катали по реке всех желающих.

Утром 3 июля пароходы подошли к пристани города Тары. Угостив на пароходе делегатов города и наградив их деньгами и подарками, цесаревич дал им еще денег и на гостинцы детям. Крестьянин Чинягин, подносивший блюдо от старообрядцев, получив часы, упал на колени и, плача от радости, стал целовать Николаю сапоги. Свитские попытались поднять его на ноги, но он, остолбенев, остался стоять на коленях, пока пароходы не пошли дальше.

14 июля подошли к Омску – главному городу Степного генерал-губернаторства. И здесь были и торжественный молебен, и парад казачьих войск, и очень пышный обед, устроенный в зале площадью 250 кв. м, для чего были снесены внутренние перегородки двух залов и разделявшего их коридора. Наказной атаман Сибирского казачьего войска барон Таубе и войсковой старшина проявили особое рвение в подготовке приема, и он прошел на славу.

На следующий день Николай переправился на восточный берег Иртыша – в казахский аул, расположенный неподалеку от Омска. Как только он ступил на берег, ему на серебряном блюде поднес кумыс старейший из депутатов Акмолинской области полковник султан Чингис Валиханов – сын выдающегося казахского просветителя. Затем Николай прошел в парадный аул (кочевье) – своеобразную этнографическую выставку, где среди прочих экспонатов цесаревичу показали соболью шубу, парчовый пояс и саблю, усыпанную драгоценными камнями, которые казахскому султану Валию подарила Екатерина II 24 мая 1782 года, когда он был утвержден ханом Средней орды. Ознакомившись с работами искусных ремесленников (сыроваров, кожевенников, суконщиков, столяров, кузнецов, ювелиров, косторезов, слесарей и оружейников), продемонстрировавших свое мастерство в работе и одаривших цесаревича своими изделиями, Николай зашел и в юрту бедного казаха, быт которого был показан ему неприукрашенным.

Осмотрев затем коллекции музея Семипалатинского областного статистического комитета (этнографическую, археологическую, зоологическую, энтомологическую и минералогическую) и получив множество подарков, Николай стал свидетелем инсценированного «коша», то есть перекочевки богатой и бедной семей. Завершился его визит к казахам демонстрацией охоты с беркутами на лисиц и спортивной игрой, когда всадники-казахи на скаку отнимали друг у друга волчью шкуру.

Возвратившись в тот же день в Омск, Николай побывал на скачках на местном ипподроме и, посетив к вечеру лагерь Омского кадетского корпуса, отправился в дом генерал-губернатора Тройницкого. 17 июля, в день отъезда, цесаревич дал прощальный обед всем, кому обязан был гостеприимством, а также судовладельцу Гадалову, на чьих пароходах он шел от Томска до Омска, и капитанам этих пароходов; а всех матросов, механиков и корабельную обслугу щедро одарил деньгами и сувенирами.

Из Омска пароходы пошли обратно, а Николай двинулся по почтовому тракту в земли Оренбургского казачьего войска. Через 3 дня экипажи Николая и свиты прибыли на границу Оренбургской губернии, где стояла белая кирпичная пирамида, на восточной грани которой была надпись: «Земля Азиатской России», а на западной – «Земля Европейской России». Здесь же были сооружены и триумфальные ворота, перед которыми в парадном строю стояли оренбургские казаки. Приняв рапорты, парад и насладившись джигитовкой 8-9-летних ка-зачат, цесаревич въехал в Европу.

Через редкие казачьи станицы и небольшие города – Троицк, Верхнеуральск, Орск – 26 июля цесаревич въехал в Оренбург, где все прошло по заведенному ранее протоколу: молебен, парад и т. д. А вот ночлег отличался от бывших прежде: Николаю приготовили резиденцию в Караван-Сарае (крепости и мечети одновременно), стоявшем в середине большого сада, окруженного каменным забором. Здесь и принимал Николай многочисленные депутации от разных сословий и из разных мест, включая Хиву.