И Фроянов - Погружение в бездну (Россия на исходе XX века)

2 XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня - 1 июля 1988 года. Стеногр. отчет. В 2 т. М., 1988. Т.1.

С.224.

218

ровке этажей... Нам не нужно, чтобы мы, разрушая свое прошлое, тем самым добивали бы свое будущее... Человеку противопоказано быть подопытным кроликом, смиренно лежащим под лабораторным скальпелем истории. Мы, начав перестройку, хотим, чтобы нам открылась еще непознанная прелесть природы, всего мира, событий, вещей, и хотим спасти народную культуру любой нации от несправедливого суда. Мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки, обещающей роскошную жизнь чужой всепроникающей рекламой''.1 То была хотя и завуалированная, но все же критика проводимого ''перестроечного'' курса, тревога за будущее народа и страны.

Писателю Ю.Бондареву ответил окулист С.Федоров, и ответ его знаменателен: ''Когда товарищ Бондарев говорил, что мы взлетели и не знаем, куда сесть, он, может быть, и не знает, куда сесть. Он писатель. А я, например, знаю. Я знаю, что мы сядем в развитое общество (аплодисменты), развернем свою страну в нужное направление, поднимем людей на работу... Будем классно работать, будем свою страну беречь, заниматься экологией и чем угодно. У нас цели ясны. И мы должны посадить свой самолет на прекрасный аэродром. Продвинуться вперед''.2 В речи Федорова немало, конечно, наигранной осведомленности. Однако она все-таки не лишена и ощущения реальности. В середине 1988 года, или по истечении трех лет ''перестройки'', каждый внимательный наблюдатель, тем более особенно причастный к элитным столичным кругам, опекаемым А.Н.Яковлевым, кое-что понимал в происходящем, не говоря уже об ''агентах влияния'', которые вели работу еще со времен ''застоя'', и знали, что делают и для чего стараются.

---------

1 Там же.С 223

2 Там же С.315

219

В речи Бондарева и Федорова четко отражен идейный разлом, обозначившийся среди делегатов партийной конференции. Не случайно Е Яковлев цитирует именно эти речи, характеризуя атмосферу, царившую в зале заседаний. Правда, он пытается создать несколько идиллическую картину собрания, охваченного порывом общего одушевления и единения. Он вспоминает: ''Поначалу зал, казалось, не слишком был расположен к изъявлению чувств. Первые аплодисменты прозвучали через час после начала доклада, когда М.С.Горбачев выразил глубокую признательность всем, чьей судьбы коснулась, кого опалила война в Афганистане . А потом рукоплескали по нарастающей. Порой это представлялось даже трудно объяснимым. Самозабвенно аплодировали В.Кабаидзе, когда тот расправлялся с министерством, словно шашкой рубил, и приветствовал тех, кто призывал осторожней пользоваться оружием критики. Громом аплодисментов ответили на выступление писателя Ю.Бондарева, риторически вопрошавшего: "Можно ли сравнить нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка?" И так же горячо одобрили выступление генерального директора межотраслевого научно-технического комплекса "Микрохирургия глаза" С.Федорова, который отвечал предшествующему оратору: "Когда товарищ Бондарев говорил, что мы взлетели и не знаем, куда сесть, он, может быть, и не знает, куда сесть. Он писатель. А я, например, знаю". Несмолкающей овацией проводили с трибуны Б.Ельцина и хлопали тем, кто критиковал его... В чем же дело? Кому-то начинало казаться, что у зала нет своей позиции, если откликается он рукоплесканиями по прямо противоположным поводам. Но думаю, что сказалось иное. Зал радовался, зал приветствовал то, чего давно уже не было на подобных форумах: рождение собственной мысли, выражение собственного мнения, умение это сделать по-своему''.1 И тут, будто спохватившись от мыс

--------

1 Яковлев Е Четыре дня С 23

220

ли, не заврался ли, Е.Яковлев замечает: ''Впрочем, аплодировали, не только приветствуя, но и осуждая. Это началось уже на втором заседании: зал прерывал хлопками секретаря Московского горкома В.Белянинова, речь которого не отличалась ни мыслями, ни наблюдениями''.1

Выступление Белянинова, действительно, обыденное. Но не в этом ''соль''. В.Белянинов, надо полагать, не понравился той части делегатов конференции, которая ''несмолкающей овацией провожала с трибуны Ельцина'', поскольку, не называя имени, он задел последнего, когда говорил: ''Как известно, на первом этапе перестройки в Москве имели место попытки ликвидировать "обломовщину" одним махом, революционной фразой, поспешными кадровыми перестановками. Центральный Комитет, коммунисты города осудили подобные, не отвечающие смыслу перестройки подходы, так как невозможно проводить политику без широкого участия масс, одними лишь призывами и указаниями''.2