Геннадий Левицкий: Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

В 147 году до н. э. Сципион перебрался на Сицилию, там погрузил войско на корабли и благополучно достиг Утики. В это время римляне под Карфагеном впутались в очередную авантюру. Пока Кальпурний Пизон где-то в Ливии терзал небольшие городки, его начальник флота, Луций Манцин, решился совершить то, чего безуспешно пытались добиться в течение двух лет несколько консулов.

Манцин, приплыв к Карфагену, заметил, «что одна часть стены оставлена без внимания, там, где шли непрерывной линией труднопроходимые отвесные скалы, из-за чего это место и было охраняемо не так тщательно». Соблазн был слишком велик, и начальник флота приказал незаметно приставить к стене лестницы. Некоторое количество легионеров беспрепятственно поднялись на стену. (Все же бездеятельность Пизона принесла определенную пользу – карфагеняне утратили бдительность.)

«Так как их было еще мало, карфагеняне, отнесясь к ним с презрением, открыли ворота, выходившие на эти скалы, и бросились на римлян. Но римляне, обратив их в бегство и преследуя, вместе с ними ворвались в город через ворота. Когда поднялся крик, как при победе, Манцин вне себя от радости, будучи и в остальном быстрым и легкомысленным, а с ним и все остальные, оставив корабли, с криками устремились к стене, невооруженные и почти голые. Так как день уже склонялся к закату, римляне, захватив какое-то укрепленное место у стен, остановились на отдых, испытывая затруднения с продовольствием; Манцин стал звать Пизона и начальников утикийцев помочь ему, подвергающемуся опасности, и спешно доставить продовольствие. И он был уже готов к тому, что с зарей он будет выбит карфагенянами и сброшен на острые утесы».

Утром положение Манцина стало безнадежным. Карфагеняне оттеснили римлян к стене; отступать дальше было некуда. Легионеры уже прощались с жизнью, когда появились корабли Сципиона, «в стремительном беге подымая высокие волны, все полные стоявших прямо легионеров». В очередной раз Сципион спас соотечественников, явившихся жертвой недальновидности собственного военачальника. Манцин был немедленно отослан в Рим, а командование флотом консул передал Серрану.

Прорыв Манцина не принес никакой пользы, ибо рядом с Карфагеном находилось войско Гасдрубала, готовое ударить в тыл римлянам. Потому Сципион отвел войска на пять стадий от города и построил укрепленный лагерь. Затем новый консул занялся ревизией перешедшего в его ведение хозяйства. Долго хмурил брови молодой военачальник, принимая под свое начало войско от предшественника.

«Сципион не видел у воинов, находившихся под командой Пизона, никакой привычки к порядку и дисциплине, но что они приучены Пизоном к лености, жадности и грабежам и что им сопутствуют множество мелких торговцев, которые, следуя за войском ради добычи, делали набеги вместе с более храбрыми, выходившими на грабежи без приказания, хотя закон во время войны считает дезертиром всякого, уходящего дальше, чем можно слышать звук трубы, так как, какое бы несчастье ни случилось с ними, все ставится в вину полководцу, а все, что они награбят, дает им новый повод к ссорам и бедам; ведь многие, гордые тем, что они награбили, начинали презирать товарищей по палатке и прибегали к недозволенным побоям, ранениям и человекоубийствам. Заметив это и не надеясь когда-либо одолеть врагов, если не одолеет своих собственных воинов, Сципион созвал их на собрание».

Новый консул пытался образумить воинов словами; а чтобы пламенная речь возымела должное действие, он подкрепил ее делами. «Сципион тотчас выгнал множество бесполезных людей и с ними все лишнее, бесполезное и служившее только для роскоши. Когда таким образом войско было очищено и ему был внушен спасительный страх, оно быстро стало выполнять приказания». Так консул навел порядок в армии, и только после этого занялся Карфагеном. Его целью стали Мегары – предместье Карфагена, опоясанное стеной.

Операция была проведена блестяще. Ночная темнота позволила в двух местах неприметно приблизиться к стенам. Один отряд, когда был обнаружен врагом, произвел столько шума, «что в первый момент карфагеняне были поражены страхом». Однако это был лишь отвлекающий маневр, и основные события разворачивались не здесь.

Около ворот Сципион заметил башню, принадлежавшую частному лицу, «находящуюся вне стены и по высоте бывшую равной стене». Консул приказал легионерам захватить это строение, что и было немедленно совершено; затем с башни перекинули шесты и доски на городскую стену, римляне таким путем проникли в город, открыли ворота и впустили войско. Сципион лично вошел в Мегары, а с ним 4 тысячи легионеров. Весь Карфаген охватила паника, хотя противник был ничтожен по численности. Население пригорода устремилось в Бирсу – самую мощную крепость Карфагена. «Поднялся разноголосый крик, некоторые попадали в плен, началось смятение, так что даже те, которые стояли лагерем вне стен города, покинули укрепление и побежали с остальными в Бирсу».