Игорь Зимин: Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Любопытно, что после смерти Александра I эти документы так и остались не востребованными властями среди личных бумаг лечащих врачей. Только в 1844 г., накануне 20-летия смерти Александра I, министр Императорского двора затребовал от руководства Придворной медицинской части все медицинские записи, связанные со смертью императора.

Лейб-медик и управляющий ПМЧ Я. В. Виллие, который являлся семейным врачом Александра I, так характеризовал представленные им документы: «…журнал на латинском языке о последней болезни… Государя Императора Александра Павловича, веденный мною ежедневно до самой кончины Его Императорского Величества и подписанный находившимися тогда в Таганроге докторами: Штофрегеном, Рейнгольдом, Тарасовым и Доббертом. К журналу этому приложены: описание на латинском же языке, произведенного для бальзамирования анатомического вскрытия тела Его Величества и показание на немецком языке придворного аптекаря Прота о выписанных из придворной аптеки лекарствах в продолжение болезни Императора Александра Павловича, вместе с подлинными рецептами моими. Более никаких других актов у меня не имеется. Что же касается до требуемого Вашим Сиятельством акта о болезни блаженныя памяти Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны, то подобного акта у меня нет и никогда не было, ибо я, как Вам известно, и не пользовал Ея Императорское Величество и при кончине Ея Величества в г. Белеве не находился. И никаких сведений по сему я ни от кого не получал, а получил только, кажется, от Статс-секретаря Лонгинова один пакет, в котором заключались донесения Государыне Императрице о болезни Государя Императора Александра Павловича в 1824 г. и о состоянии здоровья Ея Величества в 1825 г. до поездки еще в Таганрог. Пакет этот, сохраненный мною доселе в том самом виде, как он тогда был ко мне доставлен, при сем прилагается». [33]

Еще раз подчеркну, что вплоть до конца XIX в. «истории болезни» монархов больше напоминали личный дневник врача с фиксацией происходивших событий, чем официальный документ. Например, такой дневник [34]в 1870–1880-х гг. вел С. П. Боткин, начав его после назначения домашним врачом императрицы Марии Александровны.

Важно напомнить, что информация о здоровье монархов носила закрытый характер как по медицинским соображениям, так и с точки зрения государственной безопасности, поскольку в самодержавной империи фактор здоровья первого лица не мог не учитываться в различных политических раскладах. Судя по упоминаниям в архивных документах, значительная часть этой закрытой медицинской информации была по тем или иным причинам уничтожена еще до 1917 г., как связанная с некими династическими «скелетами в шкафу». Тем не менее до нашего времени дошли истории болезни цесаревича Георгия Александровича (1890-е гг., заболевание туберкулезом) и Николая II (заболевание брюшным тифом в 1900 г.).

Конечно, существовал (и в советские времена среди врачей «Кремлевки» бытовала поговорка: «Полы паркетные – врачи анкетные»). И даже высочайший уровень ответственности за здоровье первого лица не мог упразднить проявления протекционизма в той или иной форме. Высокопоставленные врачи часто пристраивали своих близких и неблизких родственников в придворную медицину.

Говоря о Придворной медицинской части Министерства Императорского двора, следует иметь в виду, что при подборе лейб-медиков во внимание принимались самые разные факторы. Решающую роль играла, конечно, квалификация врача, поскольку российские монархи по вполне понятным причинам желали лечиться только у самых лучших медиков. Свидетельством тому является придворная карьера основоположника петербургской терапевтической школы лейб-медика С. П. Боткина. Вместе с тем врачи подобного уровня, как правило, были чрезвычайно востребованы и сосредоточиться исключительно на лечении монархов и членов их семьи не могли. Поэтому на роль домашних врачей в XIX в. стали приглашать крепких профессионалов, которые вполне успешно справлялись с сезонными и возрастными заболеваниями.

Кроме профессионализма, при выборе семейного врача всегда принимались во внимание политическая лояльность и неболтливость кандидата, поскольку он, по роду своей профессиональной деятельности, был допущен в «ближний круг» императорской семьи. Особенно весомым становится в начале XX в. фактор политической лояльности, когда Российскую Империю начали сотрясать политические бури.