Дмитрий Фурманов - Талка

- Каждый понедельник вдрызг сапожник пьян. Хорошо, пьян. А почему он пьян, от радости? Да с того же все горя разнесчастного... С той же все жизни серой, словно дратва сапожная... Не то запьешь - в веревку полезешь...

Говорили кухарки, господские прислуги, оповещали, как измываются над ними капризные барыни, держат ночь и день на цепи...

Стояли и слушали. Стояли и думали:

"Что это, как жизнь рабочая устроилась - работы, кажись, никто не боится, а всяк рабочий в нужде потонул, как пень в болоте?"

Тогда выступали большевики и рассказывали, как, отчего это все выходит, как надо бороться с врагом...

Из Владимира приехал губернатор. Вкруг губернатора сучкой перевивался Шлегель, жандармский ротмистр, служилый пес, - докладывал своему господину:

- Не извольте верить, ваше превосходительство, будто волнения происходят из-за заработной платы, - один предлог, ваше превосходительство. Все основание дела состоит в злостной агитации неблагонамеренного и вредного элемента, - вообще сказать, социалистов, ваше-ство. И смею предложить свое слово вашему превосходительству: всю силу нам полезно употребить именно в эту точку, следует изничтожить злокозненный элемент, причину всякого волнения, ваше превосходительство.

Губернатор раздумчиво мял усы, сочувственно хмыкал словам холопа, кивал доверчиво головой:

- Так-так... Это так... Это как есть так...

У губернатора готов был план помощи забастовщикам; в город стягивалась пехота, драгуны, на подмогу желтолампасным астраханцам откуда-то пригнали донских казаков; власти готовились обычным порядком.

Рабочие делегаты говорили с губернатором:

- Отчего молчат фабриканты? Ваше дело - на них подействовать!

Губернатор уверял, губернатор обещал. Губернатор пояснял через день:

- Поделать ничего нельзя: хозяева вольны отвечать и не отвечать, это ихнее право... Вот по гривенничку на рубль - они согласны...

Негодуя - отбросили подачку. Забастовку было решено продолжать.

Высылали фабриканты в разведку слуг своих - фабричных инспекторов. Старший губернский инспектор просил собраться обе стороны в мещанской управе и даже сам предложил совету рабочему выбрать на том заседании председателя - ишь ты, куда заметал. А потом - лисой... лисой... лисой...

- Вам, товарищи рабочие, самое удобное - это разобраться по фабрикам и вразбивку отстаивать свои требования.

- Мы же вам заявили на площади, - оборвали резко инспектора, - на то выбран совет, чтобы действовать дружно. Не бывать тому, чего хотите, и думать забудьте, господин инспектор...

Закусил инспектор удила - промолчал. Обсуждались требования, выработанные советом, - несколько десятков пунктов. Разбирали, поясняли, принимали. Среди заседанья прибежал кто-то от фабрикантов.

- В типографии требуется срочно отпечатать бумагу хозяину...

- Нельзя печатать!

- Но ему необходимо...

- Нам вот тоже тут необходимо: совет не разрешает печатать.

Масленой лисицей засластил было снова инспектор, хотел уговорить, убедить, но его и тут посадили:

- Обсуждайте пункты, господин инспектор, а насчет работы совет один справится: нельзя печатать!

Вспыхнул гневом инспектор, лязгнул в бессилье зубами и опять смолчал. Два его сопомощника тихо попыхивали глубоко припрятанным гневом.

Что б там ни было, пункты приняли. И политические приняли и фабрикантам всучили, а те похахалились:

- Учредительное собрание? Что же, можно, пожалуйста... Мы не возражаем, хоть завтра... А впрочем, с царем поговорите сначала, - может, он и не захочет. Ха-ха-ха!.. Что же вас касается по существу - гривенник на рубль и - более ни гроша!

А Бурылин, Гарелин ли Мефодка, треснул по дубовому столу кулачищем:

- В Уводи все деньги стоплю... По миру сам пойду, а не дам ни гроша подлецам; пущай дохнут, лучше работу не кидают. Против своего хозяйского слова - шагу не ступлю. Што сказано - свято!

Дикие речи сумасбродного толстосума доходили до рабочих, и в гневной ярости слушали они те слова:

- Забастовку продолжать! На работу не вступать! Врут, гады, - сдадут!

Обе стороны крепки были - каждая по-своему.

Совет собирался в мещанской управе, открытые митинги каждый день собирались на городской управской площади. Скоро объявили власти, что митинги по городу одна помеха - собранья вынесли на Талку.

Скоро власти заявили, что протоколы советских заседаний надо им присылать на просмотр. Посмеялись, плюнули на полицейскую бумажонку - и заседания совета перекинули на Талку.