Аникович Михаил - Повседневная жизнь охотников на мамонтов

Поднялся Гарт.

— Я, вождь детей Серой Совы, подтверждаю: именно Колдун детей Мамонта дал совет нашим охотникам искать врага в Проклятой ложбине. Подтверждаю и другое: он сам говорил на Суде, что нарушивший Закон крови признался в своих замыслах, но хотел их отвратить, и просил своего Колдуна о помощи. В помощи ему было отказано.

Нерт проворчал, не вставая с места:

— Я же говорю: все от них!

Круг замкнулся. Вновь заговорил Рам, вождь детей Куницы:

— Труден наш выбор, тяжкое решение предстоит нам принять! Много лет знаю я Арго, великого вождя детей Мамонта. Слова худого не слышал о нем; всегда уважал. И не след забывать: не одних детей Серой Совы горе постигло; первый, страшный удар был нанесен ему, вождю детей Мамонта. Но и о другом не забудешь: через них пришла беда в наш мир! Да, все было сделано, как должно, — ив срок, — но, по-видимому, Предков это не смягчило. Велик их гнев! Почему? Не нам судить об этом; мы можем лишь подумать о том, как его утишить!

Он помолчал и затем решительно сказал:

— Не хочу судить о том, как именно случилось то, что случилось. Все знают: беду можно накликать и без умысла. Но в любом случае искупить вину, — вольную, нет ли, — должны те, через кого беда к нам явилась... Как? Пусть скажет об этом наш колдун. Он, хотя и не стар, но опытен и могуч.

Колдун-Куница печально посмотрел на седовласого старика, как бы отрешенного от всех и вся, — даже от своего соседа, вождя Арго.

— Все так. Колдун детей Куницы глубоко чтит своего старшего собрата, — Колдуна детей Мамонта. Звучавшие здесь наветы лживы; от них воняет, как от дохлятины... Но свершившееся — свершилось, и тем, через кого Зло вошло в этот Мир, предстоит тягостная тропа искупления... Я говорил с духами; их ответ ясен: «Породившие того, кто осмелился нарушить Закон крови, должны покинуть эти места, чтобы отвести отсюда вызванное ими Зло». ...Но даже это само по себе не восстановит нарушенного равновесия: тем, кто останется, могут грозить горшие беды... если, несмотря на все, что случилось, они вновь решат призвать Зло! Об этом никому нельзя забывать, — ни нам, детям Куницы, ни вам, детям Серой Совы.

Не отводя глаз от согбенной фигуры, Куница добавил:

— Мой старший собрат наверняка тоже обращался к духам и Предкам. Не хочет ли он поведать услышанное?

Послышалось хихиканье. Узун что-то зашептал в самое ухо своему вождю. Лицо Гарта оставалось бесстрастным.

Колдун детей Мамонта тяжело поднялся, с трудом распрямляя спину.

— Мой могучий собрат прав. В эту ночь я услышал от духов то же, что и он: детям Мамонта, общине нашей, тяжкий путь предстоит. И чем он завершится, — еще неведомо... Только об остающихся я ничего не слышал.

Колдун взглянул на Узуна. Похоже, для того сказанное явилось полной неожиданностью; даже рот открыл. (А ты что думал? Всем колдунам, как и тебе, духи «сообщают» только то, что приятно и выгодно?)

— Мы уйдем. Но сейчас другое решить нужно: как быть с нашими сестрами, женами сыновей Серой Совы и Куницы? Будут ли они вами изгнаны, — как советует мудрый Узун? И как вы поступите с общиной Кано? Они наши сородичи, но Закон крови нарушен не ими.

Одновременно поднялись сыновья Серой Совы обеих северных общин. Тот же длиннобородый колдун вновь сказал за всех:

— Дальнейшее нас не касается. Наши жены останутся в наших жилищах; наши соседи — дети Мамонта, — останутся нашими соседями... Если того пожелают. Вмешиваться в наши дела не советую никому... даже «мудрому Узуну!»Лонг, колдун и вождь детей Серой Совы, сказан последнее слово!

И, почтительно обратившись к тем, кого он так решительно защищал, спросил:

— Уходят ли с нами наши соседи, дети Мамонта? Или, быть может, у них еще остались дела на Большом Совете?

Те молча поднялись, и их вождь, худощавый мужчина, крепкий, густоволосый, бросил на прощание:

— Передайте нашим сестрам: если их мужья все же решат себя навеки опозорить и бросить своих жен колдунского страха ради, — в нашем стойбище для дочерей Мамонта всегда найдутся кров и еда. Найдутся и мужья, — у наших соседей.

Северяне ушли, не оглядываясь. Среди оставшихся поднялся возмущенный шум; роптали на Узуна, из-за неосторожных слов которого мужчины общины Гарта получили заслуженное оскорбление. Вопрос о замужних и вдовых дочерях Мамонта решился сам собой: и Рам, и Гарт, и даже Нерт поочередно высказали одно и то же: вернуться в свой Род и уйти с уходящими могут только те, кто сам того пожелает. Если такие дочери Мамонта найдутся, — мужья не вправе помешать им уйти, — но без детей, ибо дети их принадлежат Роду Серой Совы или Куницы.