Александр Широкорад - Бояре Романовы в Великой Смуте

Пока царь воевал в Ливонии с немцами, поляками и шведами, а внутри страны – со своими подданными, существенно усилились набеги крымских татар на Русь. За 24 года Ливонской войны больших и средних набегов татар не было только в течение трех лет.

Весной 1571 г. хан Девлет-Гирей со 100-тысячным конным войском в очередной раз двинулся на Русь. Навстречу ему к Оке подошло 50-тысячное земское войско под началом воевод князя Ивана Дмитриевича Бельского, Ивана Федоровича Мстиславского, Михаила Ивановича Воротынского, Ивана Андреевича и Ивана Петровича Шуйских. Туда же отправился и сам Иван Грозный с тремя полками опричников. Впереди шел сторожевой полк боярина Василия Петровича Захарьина-Яковлева, за ним – передовой полк князя Михаила Темрюко-вича Черкасского и государев полк во главе с князем Ф.М. Трубецким.

Девлет-Гирей сумел обмануть воевод и опричников и, как сказано в летописи, «неизвестно где переправился через Оку». Узнав о переправе татар, Иван с опричниками в панике бежал в Александровскую слободу, а оттуда – в Ростов.

Русские же воеводы с земским войском совершили стремительный марш к Москве и 23 мая расположились внутри Земляного города. 24 мая татары подошли к Москве. Стоял жаркий солнечный день, столь же жаркий был и весь май. Передовые отряды татар зажгли предместья Москвы. Сильный ветер занес огонь в Земляной, а затем и в Белый город. Уцелел лишь Кремль. По словам летописца: «Людей погорело бесчисленное множество. Митрополит с духовенством просидели в соборной церкви Успения. Первый боярин, князь Иван Дмитриевич Бельский, задохнулся на своем дворе в каменном погребе, других князей, княгинь, боярынь и всяких людей кто перечтет? Москва-река мертвых не пронесла: нарочно поставлены были люди спускать трупы вниз по реке. Хоронили только тех, у которых были приятели».

Пожар и боязнь русских войск не дали татарам пограбить Кремль. В тот же день Девлет-Гирей поспешно ушел назад. В районе Москвы и на обратном пути татарам удалось захватить 150 тысяч пленных, разумеется, не воинов, а мирных жителей.

Практически на любой войне есть перебежчики, не был исключением и поход Девлета-Гирея в 1571 г. Так, к хану пытался сбежать служилый татарин «царевич Барымский», но был пойман и отправлен на допрос к опричникам. В застенке татарин быстро сознался во всем, что от него потребовали. В частности, он заявил, что его послал к Девлет-Гирею глава Боярской думы князь И.Ф. Мстиславский. Князя немедленно арестовали, и он, то ли под пыткой, а скорее в результате мирового соглашения с царем, признался во всех грехах. Мстиславский подписал специальную грамоту, где говорилось, что он «своей изменой погубил Москву».

За такое преступление Мстиславскому полагалась квалифицированная казнь. Однако князь через несколько недель был выпущен на свободу, а осенью 1571 г. назначен главным новгородским наместником и уехал в Новгород.

Суд над князем Мстиславским и его «признание» оказали царю двойную услугу – народу был указан непосредственный виновник поражений, мало того, получено новое доказательство, что «лихие бояре» продолжают строить козни против царя и государства. Несмотря на опалу, Мстиславский оставался официально руководителем земской Боярской думы. Но он лишь формально числился главой земского правительства. Полной же властью в земской думе обладала старомосковская нетитулованная знать, группировавшаяся вокруг бояр Захарьиных. Процесс по делу князя Мстиславского дал повод для жестоких репрессий против клана Захарьиных.

Оплотом Захарьиных была не только земская дума, но и двор наследника царевича Ивана. После вступления во второй брак Иван Грозный выделил в «особый двор» наследника придворный штат, бояр и дворян. Долгое время главным боярином наследника был его дядя опричный боярин Василий Петрович Захарьин-Яковлев, состоявший при нем в качестве «близкого человека» и «гофмейстера» (дворецкого). Большое влияние при дворе царевича Ивана имели его родной дядя земский боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, а также дяди Иван Петрович Захарьин-Яковлев и Семен Васильевич Захарьин-Яковлев. Первым оруженосцем в свите царевича Ивана был Прота-сий Васильевич Захарьин-Михайлов. Влияние Захарьиных при дворе наследника не могло не пугать Ивана Грозного.

Историк Скрынников полагает, что «Захарьины пытались использовать свое влияние на наследников, чтобы таким путем хоть немного образумить царя и положить предел чудовищному опричному террору» [13].