Сергей Романовский - От каждого – по таланту, каждому – по судьбе

Без партийного указания даже петух в нашей стране на курицу не вскакивал. А тут целая подпольная организация, которая в отличие от партийного подполья действовала весьма успешно, пока ее не выдали немцам. Нет. Так не бывало и быть не могло. Ситуация явно надуманная, нетипичная. Надо всё расставить по своим местам. Придется Вам, дорогой товарищ Фадеев, роман свой переписать заново.

Что тут делать? Сначала дали Сталинскую премию, а теперь бьют ниже пояса. Фадеев вновь отправился по давно проложенному маршруту – в затяжной запой. Когда протрезвел, понял: деться некуда, придется переделывать. Партия ошибаться не может, она всегда права…

Л. Либединская запомнила, как мучился Фадеев, но единственное, что его утешало, так это то, что наступает он на собственное горло «во имя интересов партии». Это сейчас мы воспринимаем подобное с ухмылкой, как явный бред. А тогда… Тогда партия могла гордиться такими своими солдатами.

Сам Фадеев эту ситуацию вспоминал так: думал три дня и три ночи, наконец «после трех бессонных ночей… решил поступить так, как поступил бы каждый писатель, – переработать свою книгу». Нет. Напрасно он утешал себя и испрашивал индульгенцию у потомков за свою творческую нечистоплотность, – «не каждый», далеко не каждый.

Никогда на подобное не согласился бы Платонов, если бы случилось чудо и его «Котлован» или «Чевенгур» были бы напечатаны еще при жизни писателя; то же касается и М. Булгакова, который ни за какие блага не тронул бы своего «Мастера». И не они одни. То же касается Б. Пастернака, А. Ахматовой, Е. Замятина, А. Солженицына и еще очень и очень многих русских писателей.

Только такой писатель, как Фадеев, и мог посчитать указания партийных недоумков значимей своей творческой идеи. К сожалению, он работал именно так, шарахаясь и подстраиваясь. И никогда с первого выстрела не попадал в нужное партии «яблочко».

Летом 1948 г. засел за переработку «Молодой гвардии». Закончил в июне 1951 г. Переделывал, как видим, значительно дольше, чем писал начальный текст. Угодил. Но роман испортил. Из более или менее приличного произведения он превратил его в заурядное советское чтиво, стоящее в одном ряду с «Кавалером золотой звезды» (1947 г.) С. Бабаевского, с «Журбиными» (1952 г.) В. Кочетова и еще с множеством таких же «шедевров».

Свалив с себя груз «Молодой гвардии», Фадеев тут же (июль 1951 г.) засел за свой последний роман «Черная металлургия». В нем он сразу решил учесть все возможные потенциальные придирки критики. Заматерел.

… Решил, что возьмет всамделишний металлургический процесс электрической плавки, разузнает о новейших разработках, столкнет новаторов с рутинерами, и под руководством родной коммунистической партии инженер-новатор одержит победу. Это будет настоящий «индустриальный роман». Бестселлер.

Его он не закончил. Не успел. Л. Либединская рассказала, что когда после смерти писателя вывозили его архив, то одни черновики и заготовки к этому роману заняли «полгрузовика».

Да, роман Фадеев не закончил. Но и здесь умудрился вляпаться. Процесс электрической плавки он описал столь технически достоверно, что без труда специалисты могли разобраться, кто здесь новатор, а кто ретроград. Только оказалось (по жизни!) всё с точностью до наоборот. Кто в романе был прогрессистом, борцом за новое, на самом деле должен был называться рутинером. Так что «положительный герой» Фадеева опять сел в лужу. Первый раз по делу. Писатель вновь готов был взяться за переделку так и недописанного романа, он знал «как это сделать». Но… не успел.

Фадеев, что читатель уже понял, жил не столько в литературе, сколько при литературе. И болел долго и неизлечимо вековечной русской болезнью – пил. И еще он обладал, по словам Н. Ивановой, «изумительным чутьем» и чисто «звериной интуицией».

… Когда РАПП, где Фадеев был вторым человеком после Л. Авербаха, затеял в конце 20-х годов травлю Горького, навязав всем дискуссию: а пролетарский ли писатель Максим Горький?, то Фадеев от нее умело устранился. Но не потому, что увидел в этом какие-то принципиальные моменты, с какими он был несогласен. Нет! Он всего-навсего посчитал, что дискуссия начата не вовремя: Горького она не достанет, а РАППу принесет вред. И прав, как всегда, оказался. Ситуацию, что важно, он знать не мог, он ее обонял.

Был у Фадеева еще один уникальный дар, спасавший его в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. Суть в следующем: уж коли ты в тоталитарном моновластном обществе решил сделать административную карьеру и не угодить под идеологическую гильотину, то ты должен при любых обстоятельствах не терять приязнь вождя. Ты можешь грешить, ошибаться, промахиваться мимо «линии», но симпатию Хозяина терять не должен. Потерял – значит пропал. Фадеев обладал этим редчайшим даром. Дарование это не сводилось к примитивному подхалимажу и лакейству. Таким было всё советское чиновничество и таких Сталин жестоко карал при первом же оступе. Фадеев же прослужил при Сталине столько лет, сколько тот был у власти.