Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь

Что касается задуманных завоеваний, то решились на предприятие, которое поклонникам Александра должно было казаться чудесным и о котором Цезарь, может быть, думал уже давно, — именно завоевать Парфянское государство. Какую славу и какую власть приобрели бы человек и партия, увеличившие просторы римского Востока этой огромной империей, столь отдаленной, столь богатой и почти сказочной. Но Цезарю приходилось уступить эту войну одному из своих друзей — сам он был слишком занят галльскими делами, и недавнее завоевание еще настоятельно требовало его присутствия. Что касается Египта, то Красc и Помпей оставили мысль о нем, а поручили Габинию без утверждения сенатом отправить Птолемея в Египет при условии, что тот заплатит каждому из них значительную сумму. Кажется, Цезарь потребовал себе 17.5 миллионов сестерциев, т. е. более четырех миллионов франков. [123]Человек, старавшийся в качестве консула с помощью прекрасного закона излечить страну от коррупции, этой хронической болезни цивилизованных обществ, готовился подкупить сразу всю Италию.

Мы не знаем, каковы были тогда разговоры между Цезарем, Помпеем и Крассом, но Красc, вероятно, одобрил планы Цезаря охотнее, чем Помпей. С эгоистами, которым слишком покровительствует судьба, часто случается, что, пресытившись всеми благами, полученными ими без труда и в изобилии, жадные до новых удач, ревнивые к успехам других, они упорствуют в желании достичь невозможного. Красc обладал могуществом и богатством, но не популярностью Лукулла, Помпея или Цезаря. Всю свою жизнь он старался приобрести ее, успокаиваясь на некоторое время после каждого удара, с тем чтобы снова повторить попытку при первом удобном случае. В момент общего возбуждения его старое желание вспыхнуло еще раз. Великая империалистическая политика, созданная Лукуллом, доставила слишком много славы своему творцу и Помпею и начинала доставлять ее Цезарю. Так как с этих пор самые нелепые мечты о величии казались всем легкими и возможными, то Красc не хотел оставаться с одной славой победителя Спартака в то время, когда все думали, что римский генерал легко может сравниться с Александром Великим. Надежды на завоевание Парфии было для него достаточно, чтобы признать договор.

Помпей единственный из триумвиров немного знал парфян и не хотел повторять попытку 63 года, он охотно предоставил Парфию своему товарищу; может быть, он даже противился всем этим завоевательным проектам и подкупу, которые ему едва ли нравились. Он начал уже чувствовать некоторую боязнь и отвращение к демагогическому обороту, принимаемому политикой народной партии, одним из вождей которой он был. Подобно стольким удовлетворенным богачам, он охотно проповедовал другим мораль простоты, суровости и благоразумия. Но мог ли он отделиться от Цезаря и Красса? Он любил свою жену; он чувствовал, что с каждым днем падает все ниже в общественном мнении; он имел в сенате многочисленных врагов. Клодий, и без того уже дерзкий, позволил бы себе что угодно против него в тот момент, когда узнал бы, что Цезарь и Красc уже не поддерживают его. Он мог утвердить свое влияние, только сделавшись консулом, хорошо выполнив свою продовольственную миссию и заставив облачить себя каким-нибудь новым чрезвычайным командованием. Он не мог один добиться всего этого и кончил тем, что принял предложения Цезаря.

Первое восстание Галлии. — Цицерон и Цезарь. — Цицерон и Варрон. — Галлия объявлена римской провинцией. — Война с венетами. — Положение Галлии. — Политика Цезаря в Галлии. — Второе консульство Красса и Помпея. — Экспедиция Габиния в Египет. — Узипеты и тенктеры. — Театр Помпея. — Борьба консерваторов против парфянской войны.

Вскоре после лукского свидания Цезарь должен был отказаться от мысли пробыть долго в Цизальпинской Галлии и поспешил перейти Альпы. В провинции, которую он объявлял «умиротворенной», уже разразилось восстание. Гальба, атакованный горцами, едва не был уничтожен. Многие народы Арморики, изъявившие прошлой осенью покорность, восстали. Венеты, бывшие во главе движения, заковали в цепи офицеров, посланных к ним для сбора съестных припасов. Аннексия вызвала всеобщее недовольство среди галлов, особенно среди белгов и треверов. Еще не покоренные народы Аквитании готовились прийти на помощь венетам, боясь, что Цезарь намерен и их включить в число им присоединенных. [124]