«Помните, что Бог отметил нас, наделив пороками и болезнями, дабы показать нам, что мы не имеем ничего, чем гордиться, что наше всеобъемлющее понимание на самом деле ничего не стоит, что мы далеки от познания абсолютной истины и что знания наши и силы в действительности очень малы».
Тщеславие и хвастовство не были свойственны Парацельсу — хотя среди врачей того времени они были вполне обычны. Ведь общеизвестно, что, когда кто-то вскрывает и обличает пороки других, поверхностному наблюдателю кажется, что он кичится собственным превосходством, даже если на самом деле это не так. И поскольку Парацельс не упускал случая высмеять невежество «знатоков», толпе, естественно, казалось, будто он считает себя умнее всех остальных; но при этом она не способна была понять, прав ли он в своей самооценке. Между тем, он значительно превосходил в медицинском искусстве всех своих коллег и совершил множество поистине чудесных исцелений больных, которых авторитетно объявили неизлечимыми; этот факт удостоверен Эразмом Роттердамским, самым добросовестным и образованным наблюдателем. Среди таких больных было не менее восемнадцати важных особ, которых до этого безуспешно лечили известнейшие врачи. В тридцать три года Парацельс уже был предметом восхищения народа и профессиональной зависти коллег. Он возбуждал ярость последних еще и тем, что, в отличие от других врачей, многих бедняков лечил бесплатно. Чаще всего наградой за его труд служила неблагодарность; он получал ее везде, не только в домах среднего достатка, но и в богатых, к примеру, в доме графа Филиппа Баденского, чей случай врачи признали безнадежным. Парацельс вылечил графа в короткий срок, но тот проявил удивительную скупость. Мало того, неблагодарность этого вельможи вызвала большую радость в стане врагов Парацельса и дала им прекрасный повод злословить и осмеивать его более, чем когда-либо.
Разного рода обвинения выдвигаются против него в связи с резкостью его стиля, не всегда изысканного и учтивого. Однако следует помнить, что такая манера говорить и писать была в то время распространена повсеместно и сомнительные выражения проскальзывали у всех, не исключая и Лютера, великого реформатора, который, несмотря на свой гений, был простым смертным. Парацельс, будучи большим поклонником Лютера, даже превзошел его в стремлении к свободе мысли и веры. Лютер казался ему все же слишком консервативным. Он полагал, что осуществление такого титанического переворота в области сознания требует не мягкости и снисходительности, а твердости, упорства и несгибаемой воли. Он говорит о себе:
«Я знаю, что я не тот человек, который говорит людям только то, что им по вкусу, и я не привык давать смиренные ответы на высокомерные вопросы. Я знаю свои привычки и не желаю менять их; не могу я изменить и свою натуру. Я грубый человек, рожденный в грубой стране, я вырос в сосновых лесах и, возможно, получил в наследство их иголки. То, что мне кажется вежливым и дружеским, другому может показаться грубым, и то, что мне представляется шелком, в ваших глазах может быть лишь грубой холстиной».
Враги возвели на Парацельса много напраслины за его беспокойный, «кочевой» образ жизни. Он приобретал свои знания не в тепле и уюте, как это делало большинство ученых, но путешествуя пешком по всей стране и забредая повсюду, где ожидал встретить что-то такое, что было бы полезно узнать. Он пишет:
«Я скитался в поисках моего искусства, нередко подвергая опасности свою жизнь. Я не стыдился даже у бродяг, палачей и цирюльников учиться всему, что считал полезным. Известно, что влюбленный может пройти долгий путь, чтобы встретить обожаемую им женщину, — насколько же сильнее та тяга любящего мудрость, что заставляет его скитаться в поисках своей божественной возлюбленной!» [18] «Paragranum», Введение.
Он говорит:
«Знание, для которого мы предназначены, не ограничено пределами нашей собственной страны и не станет бегать за нами, но ждет, пока мы не отправимся на поиски его. Никто не сможет овладеть практическим опытом, не выходя из дома, равно как не найдет учителя тайн природы в углу своей комнаты. Мы должны искать знания там, где можно ожидать найти их, и почему нужно презирать того, кто отправился на поиски? Те, что остаются дома, возможно, живут спокойнее и богаче, чем те, что странствуют; но я не желаю ни спокойствия, ни богатства. Счастье лучше богатства; счастлив же тот, кто путешествует, не имея ничего, что требовало бы заботы. Желающий изучать книгу природы должен ступать по ее страницам. Книги изучают, вглядываясь в буквы, которые они содержат, природу же — исследуя сокрытое в сокровищницах ее в каждой стране. Каждая часть мира есть страница в книге природы, и вместе все страницы составляют книгу, содержащую великие откровения».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу