Серж Ютен - Повседневная жизнь алхимиков в средние века

«Алхимический театр включает в себя лишь ограниченное количество роскошно наряженных актеров, и пышная отделка их костюмов не должна приводить к забвению того, что цепь остается неизменной. Как раз эта надежда на устранение последствий Грехопадения дает им путеводную нить для осуществления герметических операций. Алхимики продвигаются по пути, ведущему к тому, что можно назвать восстановлением, к возврату всей реальности к блаженному первозданному состоянию. Целью алхимиков (в конечном счете) является взятие на себя ответственности за страдающую материю и человека, сотрудничество с Божественным Светом ради ускорения эволюции, возврата в первозданное состояние».

Превращая простые металлы в золото, адепт совершает воистину чудотворный ритуал материального возрождения. Отсюда проистекают гордые строки «Философического сонета», приписываемого легендарному графу Сен-Жермену:

Пытливый знаток целокупной природы, Постиг я начала ее и концы, Я видел в огне златоносные роды, Как тайну сию познают мудрецы.

Этим словам эхом вторят стихи сонета «Золотые строки» из цикла «Химеры» Жерара де Нерваля:

Раскрывая ритмы самой жизни, вселенских страстей, адепт мало-помалу обретал непосредственное знание о переменных ритмах, регулирующих развитие феноменов, всех чувственно воспринимаемых проявлений. Одним из секретов, ревностно хранившихся алхимиками, как раз и было точное знание их ритмов, этих переменных проявлений.

Именно об этом точном знании переменных ритмов, регулирующих все оперативные проявления, очевидно, и шла речь (а мы склонны думать именно так), когда средневековые алхимики говорили о языке птиц.

Однако спасение минерального мира с точки зрения алхимии неотделимо от возрождения человеческого существа, ветхого Адама, совершившего грехопадение. Трансмутация металлов представляет собой возведение материи на более высокую ступень совершенства — превращение в серебро, а затем и в золото, в «королеву и короля металлов». Но, учитывая великий закон аналогии, совершаются и другие операции, параллельные или последующие, гораздо более секретные, поскольку они предназначаются для успешного осуществления Великого Делания во всех других аспектах, помимо минерального царства: речь идет о возрождении всех жизненных сил человеческого существа, о возвращении ему всех благ, дарованных Богом.

Человек, наиболее совершенное существо в царстве животных, аналогия золота, верха совершенства в минеральном царстве, содержит в себе зачатки абсолютного совершенства, некогда утраченного, которое теперь должно быть возвращено средствами алхимии: адепт, восстанавливая в себе славное состояние Адама до грехопадения, переходил тем самым из естественного состояния в состояние благодати. Он намеревался возвратить себе утраченное бессмертие, совершив великую метаморфозу — через смерть и воскресение падшего Адама, — позволяющую человеку вновь стать божественным существом, каковым он является в потенции и каким был в самом начале нынешнего цикла проявления. Благодаря этому проясняется смысл знаменитой герметической «загадки», содержащейся в одном таинственном алхимическом тексте: «Aelia Laelia Crispis есть мое имя… Вот могила, не вмещающая в себя трупа, и труп, не заключенный в могилу. Труп и могила составляют одно». Человек может и должен пониматься как особая материя герметического Великого Делания. Конечно, алхимик должен был заниматься деланием в лаборатории и применять философский камень к минеральной природе, прежде чем использовать его для себя самого, однако трансмутация металлов (сколь бы трудно ни было достичь ее) в действительности оказывается предварительным этапом на пути к тому, что служит главной целью: к возрождению, полному освобождению самого адепта. Традиционная алхимия, совершенно естественно, встает на гораздо более широкий путь: адепт надеялся постичь магические секреты, которые позволили бы ему совершенно реально избежать безжалостного лабиринта чувственно воспринимаемой видимости, столь замечательно охарактеризованного в следующих строках греческого алхимического манускрипта, хранящегося в соборе Святого Марка в Венеции:

«Он каждодневно совращает тебя с пути, он дразнит тебя и насмехается над тобой, возвращая тебе надежду, подобно сну, обманывающему тебя напрасными видениями, вплоть до того момента, когда отведенное тебе время истечет и смерть, покрывающая нее мраком, увы, заберет тебя, не позволив тебе достичь поставленной цели».