Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

Как правило, эти действия Москвы приводятся в качестве обоснования тезиса «о полном отрыве советского руководства от реальной действительности». Но если посмотреть на эти его действия с другой стороны, то они окажутся полностью логичными и обоснованными. Готовясь к нападению на Германию, советское руководство не могло не задумываться над пропагандистским обоснованием этого своего шага. Почему бы не предположить, что советско-германские переговоры были нужны Москве не для их успешного завершения или затягивания, а, во-первых, для маскировки последних военных приготовлений и, во-вторых, для их срыва, что дало бы Москве хороший предлог для начала военных действий. Подобное предположение подкрепляется схожими действиями СССР в отношении своих западных соседей в 1939–1940 гг. Конечно, только дальнейшее изучение советских документов кануна войны позволит подтвердить или отвергнуть это предположение, которое высказано, исходя из известных материалов, в качестве гипотезы.

Конечно, основным процессом, позволяющим говорить о завершении подготовки к осуществлению плана от 15 мая 1941 г., является стратегическое сосредоточение и развертывание Красной Армии. Как известно, «последние полгода до начала войны были связаны уже непосредственно со скрытым стратегическим развертыванием войск, которое должно было составить завершающий этап подготовки к войне». Но именно с апреля 1941 г. начинается полномасштабный процесс сосредоточения на будущем ТВД выделенных для войны с Германией 247 дивизий, составлявших 81,5 % наличных сил Красной Армии, которые после мобилизации насчитывали бы свыше 6 млн. человек, 62 тыс. орудий и минометов, свыше 15 тыс. танков и до 12 тыс. самолетов. Стратегическое развертывание было обусловлено «стремлением упредить своих противников в развертывании вооруженных сил для нанесения первых ударов более крупными силами и захвата стратегической инициативы с самого начала военных действий». Понятно, что эти меры проводились в обстановке строжайшей секретности и всеохватывающей дезинформационной кампании в отношении германского руководства, которому, в частности, внушалось, что основные усилия советских войск в случае войны будут направлены на Восточную Пруссию.

Естественно, что все эти приготовления порождали слухи о предстоящей войне с Германией, которые были зафиксированы «компетентными органами» уже в середине мая 1941 г. Третье управление НКО (Особые отделы) неоднократно информировало начальника ГУПП о «нездоровых политических настроениях и антисоветских высказываниях» среди населения западных районов страны и военнослужащих Красной Армии. По мнению работника военного госпиталя Сорокина, «приезд советских генералов в г. Ровно говорит за то, что Россия скоро будет воевать с Германией». «Советские войска начали усиленно подбрасываться в г. Ровно, очевидно, готовится война с Германией», — полагал бывший работник военного госпиталя Вишт. Электромонтер военного госпиталя Бекер тоже считал, что раз «в г. Ровно приехало много генералов Красной Армии, скоро будет война с Германией». По мнению курсанта курсов младших командиров Жукова, «высшее командование приехало не просто для учений, а для начала войны с Германией». «К нам прибыло 60 человек генералов, и как будто все они на игру. Ну какая может быть игра, если все говорят, как посеем и пойдем воевать с немцами. Хотя правительство и занимается обманными опровержениями, но самому надо понимать, что будет война», — считал военврач Дворников. По мнению младшего сержанта Амелькина, «Советский Союз ведет усиленную подготовку к войне с Германией, поэтому генералы и приехали в Ровно». «Говорят, что генералы съехались на учения, но мы не верим в это потому, что такое количество высшего начсостава съехалось в Проскуров перед наступлением на Польшу», — заявил лейтенант Цаберябый. Красноармеец Радинков, маршируя в составе 75-й стрелковой дивизии в леса южнее Бреста, считал, что «нас ведут на войну и нам ничего не говорят». 2 июня Вишневский отмечает в своем дневнике: «Сосредоточение войск. Подготовка соответствующей литературы. В частях — антифашистские фильмы… Чувствуются новые события».

Поскольку стратегическое сосредоточение и развертывание войск является заключительной стадией подготовки к войне, особый интерес представляет вопрос об определении возможного срока советского нападения на Германию. В отечественной историографии эта тема начала обсуждаться с публикацией скандально известной работы В. Суворова «Ледокол», который называет «точную» дату запланированного советского нападения на Германию — 6 июля 1941 г., фактически ничем не обоснованную. Мотивировка автора сводится главным образом к тому, что 6 июля 1941 г. было воскресеньем, а Сталин и Жуков якобы любили нападать в воскресенье. Но вряд ли можно это принять всерьез. Не подкрепляет предположения автора и приводимая цитата из книги «Начальный период войны», смысл которой им искажен. В этой книге сказано, что «немецко-фашистскому командованию (а не «германским войскам», как у Суворова. — М.М. ) буквально в последние две недели перед войной (т. е. с 8 по 22 июня, а не «на две недели», как в «Ледоколе». — М.М. ) удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны». Причем эта цитата Суворовым приводится дважды: один раз правильно, а второй — искаженно.