Анатолий Уткин - Вторая мировая война

Чемберлен ответил, что не может дать согласие на аннексию Судет без предварительной консультации с кабинетом и французами. Но — это важно — он добавил, что лично он признает принцип отделения Судетской области и желает возвратиться в Англию для доклада правительству и обеспечения поддержки своему мнению. То был решающий шаг. Теперь ситуация отличалась от ситуации 1914 года. Величайшая империя мира уступала грубой силе. Находящиеся в Берлине посольства наиболее крупных стран получили германскую оценку происходящего: «Автономия судетских немцев более не рассматривается, вопрос стоит о возвращении этого региона Германии. Чемберлен выразил свое личное одобрение. Он ныне консультируется с британским кабинетом и находится в контакте с Парижем. Следующая встреча фюрера и Чемберлена запланирована на очень близкое будущее».

Через несколько дней Чемберлен писал сестре: «Мне удалось установить определенную степень доверия, что было моей целью, и, несмотря на жестокость и безжалостность, выражение которых я видел на его лице, у меня сложилось впечатление, что это был человек, на которого можно положиться, если он дал свое слово». В то же время Гендерсон сообщил, что на фюрера Чемберлен произвел «наилучшее впечатление». Чемберлен удовлетворен: «У меня сложилось мнение, что герр Гитлер говорит правду».

Пока Чемберлен полагался на обещание получить Судеты мирным путем, германская военная машина работала на полных оборотах, планируя боевые действия против Чехословакии. Характерная черта: был дан приказ действовать не только быстро, но и жестоко. В тот день (18 сентября), когда Чемберлен уговаривал своих министров, Гитлер и его генералы намечали план действий пяти армий, предназначенных к вторжению. Для оккупации Чехословакии вермахт выделял 36 дивизий. Двадцать второго сентября к границам Чехословакии подошли польские и венгерские войска. Судетские немцы (свободный корпус, возглавляемый Гейнлейном) захватили чешские города Аш и Эгер.

На совместное англо-французское предложение согласиться с германскими требованиями чешское правительство ответило отказом — их принятие означало бы, что вся Чехословакия раньше или позже оказалась бы под полным господством Германии. Прага напомнила Парижу о его обязательствах. Британский посол в Праге сэр Камил Крофт заявил, что непримиримая позиция чехов приведет к отчуждению Британии. Посол де Лакруа вторил ему от имени Франции. Президент Бенеш попросил де Лакруа письменно подтвердить отказ Франции сражаться. Как средство убеждения этот жест ничего не значил, но история должна была знать нарушившего свое слово.

Оставался Советский Союз. То был решающий час для Европы. Агрессор на марше мог быть остановлен преобладающими силами своих потенциальных жертв. Хватит ли у них решимости? Народный комиссар иностранных дел Литвинов 21 сентября в Женеве публично объявил, что Советский Союз будет верен договору с Чехословакией. Вызванный Бенешом посол СССР повторил обещание Литвинова. Правда, по условиям пакта СССР оказывает помощь, если это делает и Франция. Но советская сторона дала понять, что это условие не является для нее абсолютным, она готова прийти на помощь в случае просьбы чехословацкого правительства.

Чемберлен снова вылетел в Германию и 22–23 сентября совещался с Гитлером на Рейне.

Собрав немногочисленных сторонников, Черчилль предложил потребовать от Чемберлена настаивать на немецкой демобилизации, управлении Судетами международной комиссией, отказе обсуждать польские и венгерские претензии на чехословацкую территорию, немецких гарантиях чехословацкой территории. Один из присутствующих воскликнул: «Но Гитлер никогда не пойдет на такие условия!». В этом случае, сказал Черчилль, Чемберлен должен вернуться и объявить войну.

Фюрер попросил Чемберлена довести до сведения чехов, что эвакуация чехов с уступаемых территорий должна начаться 26 и завершиться 28 сентября. «Чтобы доставить вам удовольствие, мистер Чемберлен, я готов уступить. Вы — один из немногих, которым я когда-либо делал одолжение. Если это облегчит вашу задачу, я готов удовлетвориться 1 октября в качестве дня эвакуации чехов. Чемберлен вспоминал, что ощутил «растущее между ним и фюрером доверие», и по возвращении сказал кабинету, что он убежден, что «герр Гитлер не будет изощряться, обманывать человека, которого уважает и с которым ведет переговоры».

Когда Гитлер и Чемберлен прощались 23 сентября, окружившие их журналисты были поражены сердечностью расставания. Переводчик Шмидт подтвердил сближение. «Чемберлен обратился с сердечными словами прощания к фюреру. Он сказал, что ощущает рост чувства доверия между ним и фюрером в результате бесед последних дней… По прошествии текущего кризиса он будет рад обсудить другие проблемы с фюрером в том же духе».