Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе

Итак, успехи вермахта в начальный период войны были не более чем оперативными, то есть всего на ступень выше, чем тактические. А ведь надежды-то возлагались на немецких офицеров и солдат стратегические . И крах этих надежд уже в 1941 году косвенно признавали, как видим, сами германские генералы образца 1941 года.

Выше приведена немецкая оценка. Причём, уважаемый мой читатель, это вообще-то военная классика, ныне нами подзабытая, а «демократами» усиленно замалчиваемая. Так что далее я приведу без каких-либо купюр текст, взятый со страниц 161–162 уже упоминавшейся мной и тоже классической книги англосакса Джона Фуллера, изданной в 1956 году Издательством иностранной литературы. Этот текст настолько убедителен, что ни в каких комментариях не нуждается:

«…события в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне «молниеносная война» была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было или почти не было паники. Уже 29 июня в «Фелькишер беобахтер» (германский официоз. — С.К. )появилась статья, в которой указывалось: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм (ну-ну. — С.К.) заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке». 6 июля в подобной же статье в «Франкфуртер цайтунг» указывалось, что «психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи»…»

Приведя эти германские публичные оценки, данные в реальном масштабе времени, Фуллер продолжал:

«Это было до некоторой степени новым в тактике войны, а для немцев — неожиданным сюрпризом. «Фелькишер беобахтер» в этой связи писала в начале сентября: «Во время форсирования германскими войсками Буга первые волны атакующих в некоторых местах могли продвигаться вперед совершенно беспрепятственно, затем неожиданно смертоносный огонь открывался по следующим волнам наступавших, а первые волны подвергались обстрелу с тыла. Нельзя не отозваться с похвалой об отличной дисциплине обороняющихся, которая дает возможность удержать уже почти потерянную позицию».

Короче говоря, — заключает Фуллер, — по словам Арвида Фредборга, «германский солдат встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое политическое кредо и блиц-наступлению немцев противопоставил тотальное сопротивление»…»

Важна для нас и такая констатация Фуллера (стр. 162):

«…До начала войны с Россией германская разведывательная служба в значительной степени полагалась на «пятую колонну». Но в России, хотя и были недовольные, «пятая колонна» отсутствовала…»

Фуллер здесь был не совсем точен — элементы «пятой колонны» имелись и в России. Но, в отличие от европейских стран, это были лишь разобщённые элементы, неспособные сколько-нибудь решающим образом повлиять на ситуацию даже в тактическом отношении, не говоря уже о стратегическом. Причём даже на оккупированной территории России влиятельная «пятая колонна» так и не сформировалась — РОА Власова воспринималась как организация отщепенцев даже многими власовцами, хотя они это тщательно скрывали даже от себя.

Начиная с номера 2-го «Военно-исторического журнала» за 1992 год на страницах журнала публиковались немецкие протоколы допросов ряда советских генералов, попавших в плен в 1941 году. В самом № 2, 1992 г., на страницах 53–58, приведены данные допроса от 28 сентября 1941 года взятого в плен командующего 5-й армией генерал-майора М.И. Потапова (читатель должен помнить его по моему предыдущему рассказу).

1902 года рождения, уроженец села Мочалово Юхновского района Смоленской области, Потапов на допросе выдал себя за уроженца Подмосковья, что вполне объяснимо — Смоленщина тогда уже была оккупирована немцами. Биография Потапова была вполне типичной для молодого советского генерала образца 1941 года: в РККА с 1920 года, потом — учёба, служба, вновь учёба, рост в должностях и званиях вплоть до командира 4-го мехкорпуса с июля 1940 года и с января 1941 года — командующего 5-й армией КОВО.

До освобождения советскими войсками 29 апреля 1945 года Потапов содержался в лагерях Хаммельсбурга, Годелыитейна, Вайсенбурга и Моозбура. В своём поведении в немецком плену генерал оказался тоже достаточно типичным. Не пойдя на какое-либо сотрудничество с немцами в плену и ведя себя всё время плена, скажем так, сносно, он тем не менее в лицо врагу не плюнул и отвечал в сентябре 1941 года даже на такие вопросы, в ответ на которые стоило бы и промолчать.