Николай Костомаров - Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях (очерк)

Чем кто был благочестивее, тем больше у него было в доме образов, тем наряднее они были украшены. Иконы были первою необходимостью; где не было икон, тот дом для русского не мог показаться христианским. Украшения образам давались часто в благодарность за оказанную помощь: например, русский купец молится перед образом св. Николая и просит успеха в торговле; если ему повезет, и он, в знак признательности, делает угоднику золотой или серебряный оклад. Были и противные случаи.

Если у хозяина дурно идут дела, несмотря на его усердные молитвы, он, помогая себе в житейских нуждах, снимет с образа оклад. Повсюду было множество чудотворных образов. Они являлись где-нибудь на полях и в лесах, производили чудеса; о них доносили правительству, а правительство установляло празднество. Кроме таких святых икон, которых чудотворения признавались церковью, были в частных домах иконы, которые почитались чудотворными в тесном кругу семейных знакомых. Молельщик замечал, что желание его исполняется, когда он молится особенно такому-то образу. Действие приписывалось не только заступничеству святого, которого лик изображался на образе, а силе, заключающейся в самой иконе. Поэтому, если, например, русский был с кем-нибудь в ссоре или тяжбе, то боялся, чтобы соперник его не помолился этому образу и чтоб таким образом не получил успеха против него самого. Из уважения к святым иконам считалось грехом прикоснуться рукою к лику святого, и это верование было, между прочим, поводом к тому, что иконы обкладывались одеждою. Когда образ несли, то из благоговения держали над головою высоко, и всяк, кто встречался, должен был креститься и кланяться. Если в комнате совершалось что-нибудь непристойное — образа задергивали пеленою. Уважение к иконам не дозволяло выражаться, что образа покупаются; говорили же: меняются; хозяин, желая променять свой старый образ на новый, приносил его в иконную лавку, оставлял и клал деньги; если купец находил, что дают дешево, то, ни слова не говоря, отодвигал от себя деньги, и покупатель должен был прибавлять, пока купец находил достаточным. Если образ сгорит, непристойно было сказать: он сгорел, а следовало выразиться: он выбыл, как и о сгоревшей церкви, говорилось: она вознеслась, а не сгорела. Впрочем, старые образа позволялось бросать в реку, сказавши: прости; но тот, кто находил образ на воде, почитал такую находку знаком благодати. Поругание святых икон, по русским понятиям, наводило гнев Божий на целый край; в 1642 году многие подавали царю совет начать войну с турками на том основании, что турки овладели в Азове образом св. Иоанна Предтечи; это внушало опасность навлечь на всю Россию месть святого. В равной степени русские чествовали книгу святого Евангелия, хотя бы и в частном доме. Святое Евангелие следовало брать в руки не иначе, как с благоговением, с поникшею главою и после крестного знамения.

Святой крест считался знамением мира и союза. Всякий договор или обещание по своей важности подтверждались целованием креста, а нарушение такого договора называлось преступлением против крестного целования. Каждый имел на себе непременно крест; духовные запрещали снимать крест с шеи, когда человек идет купаться в реку или мыться в мыльне. Коль скоро приводилось что-нибудь важное обещать или утвердить истину сказанного, снимали его с себя и целовали. В старину было в обычае меняться грудными крестами; сделавшие такую мену считали себя обязанными быть задушевными друзьями и помогать один другому во всех случаях жизни.

Святые мощи были всеобщим предметом поклонения; к ним стекались болящие и искали исцеления. Независимо от поклонения мощам, хранившимся в церквах и монастырях, многие богатые люди имели у себя в доме частицы мощей в крестах или на образах; возбранялось носить крест с мощами на шее. Вода, которою обмывали мощи, считалась целительной и употреблялась набожными людьми при разных недугах. В старину очень часто появлялись мощи, и кроме тех, которые были открыты и признаны церковью, возникало в разных местах поклонение памяти усопших, которые по образу жизни заслуживали уважение народа. Так, в 1626 году в Пошехонском уезде народ стал собираться около рябины, которая выросла на могиле убитого разбойниками инока Адриана, и народный говор гласил, что многие страждущие получали на этом месте исцеление.

С этими верованиями соединялось уважение к храму Божьему. Строить церковь считалось делом христианской добродетели и лучшим средством к спасению и отпущению грехов. Нельзя было пройти мимо церкви, не сделавши троекратного знамения с поклоном.