Станислав Ауски - Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.

Подготовка конференции в самой Праге началась приблизительно за месяц до ее открытия и осуществлялась органами СС, которые составили протокол, выбрали делегатов и приняли меры по расквартированию, транспорту и обеспечению безопасности. Это была рутинная работа, но в военных условиях, конечно, не столь уж легкая. То обстоятельство, что органы СС принимали такое большое участие во всех подготовительных мероприятиях, может теперь показаться, что конференция, в сущности, не являлась делом Власова или, что его роль в этом деле была лишь второстепенной. Необходимо, однако, учесть, что в то время Власов и его движение не были официально признаны, а правомочность его де-юре вошла в силу лишь с момента опубликования Манифеста 14-го ноября. До этого времени у Власова не было даже административного аппарата, который мог бы осуществить организацию конференции. Далее, необходимо указать, что под выбором делегатов подразумевался выбор официальных немецких представителей правительства и гостей. Выбор же русских делегатов и участников конференции был результатом совещаний в штабе Власова в Дабендорфе. Органы СС в эти совещания не вмешивались и можно предполагать, что против избранных демократическим путем русских делегатов и делегатов других национальностей со стороны немецких органов не было возражений. Избранные участники конференции являлись представителями всех существующих тогда политических и социальных группировок, которые включились в Освободительное Движение Народов России.

Соглашение Власова с Гиммлером вызвало, однако, споры между старыми эмигрантскими группировками. Реакция была различная: начиная с полного принятия и кончая полным отрицанием. Причиной расхождения не было соглашательство с органами СС. Многие эмигрантские группировки уже давно сотрудничали с органами СС или же являлись их составной частью. Но Власов был русским человеком и националистом и, вследствие этого, по мнению некоторых представителей нерусских группировок он являлся более опасным врагом, чем сам Сталин. По подсчетам немецкого генерала Эрнста Кестринга, [9]на службе у немцев в то время находилось в военных и вспомогательных частях от 900.000 до 1.000.000 людей ненемецкого происхождения, из этого числа, в русских подразделениях находилось около 400.000. Гиммлер испугался, узнав о такой численности, и не хотел этому верить. По его мнению, такого количества было достаточно, чтобы составить две полные армейские группы. Он с ужасом сознавал, что на формирование Русской Освободительной Армии оп сам дал прямое согласие и, тем самым, способствовал созданию такого положения, когда на судьбу Третьего Рейха начал оказывать влияние кто-то, кому в немецкой идеологии не было места. Ввиду того, что его решение было самостоятельным, без приказа согласия со стороны Гитлера в тех масштабах, в каких Гиммлер их осуществлял, тогда как Верховное командование (ОКВ) стояло на стороне Гитлера, он фактически оказался в положении конспиратора!

К тому времени в Дабендорфе, из первоначального штаба генерала Власова образовался «Комитет Освобождения Народов России», который приступил к объединению различных национальных комитетов в единый Центральный комитет.

В октябре, в Министерстве восточных территорий в Берлине встретились представители различных национальных группировок, которые не желали подчиниться генералу Власову. Наибольшее сопротивление выражали представители кавказских народов и украинцы. Министр восточных территорий Альфред Розенберг, в течение долгих лет пренебрегаемый и игнорируемый органами СС, у которого в то время уже почти никаких восточных территорий в распоряжении не оставалось, мог теперь отыграться, и поэтому все жалобы охотно предъявлял маршалу Кейтлю и Мартину Борману, а те, в свою очередь должны были их передать Гитлеру. Только разумная позиция генерала Власова, который согласен был вести переговоры, но лишь после окончания войны, сохранила Освободительное Движение.

В этой атмосфере, полной интриг и непонимания со стороны немцев, генерал Власов разрабатывал Декларацию целей и программу, которая должна была быть провозглашена в Праге. Первоначальный текст декларации был столь же точно определен и ясен, как и сама личность Власова. Слова Манифеста предназначались не только народам Востока, но и нынешнему союзнику. Они должны были стать политическим манифестом, оповещающим Западный мир о создании нового политического государства. Поняли ли эту новую действительность западные союзники?