В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.

Полностью оказались несостоятельными ранее бытовавшие даже в русской и польской буржуазной историографии представления о примитивности древнего быта славян, о бродячем охотничье-промысловом или пастушеском характере их жизни в Х—XII вв.10 Известно, что распространение подобного рода точек зрения создавало питательную среду для всякого рода теорий завоевания, в частности норманнской теории, принижающих или даже полностью отрицающих какие-либо способности славянских народов к самостоятельному социальному и государственному развитию, к общественному прогрессу. Славяне, бывшие важнейшим субъектом европейской истории, превращались таким образом в инертную массу, требующую для своего движения вперед внешнего толчка.

Таковы в самых общих чертах те причины, которые обусловливали в прошлом и обусловливают сегодня научную актуальность разработки сложных проблем переломного в истории Европы периода великого переселения народов и перехода их на путь феодального развития. ,

Переходный от античности к средневековью период великого переселения народов и становления феодальных отношений был вместе с тем временем формирования новой, коренным образом отличной от античной, этнической и политической карты Европы. Само собой разумеется, что это был длительный и сложный процесс.

Главным его содержанием, начиная от заключительного этапа великого переселения народов, была консолидация более или менее мелких государственных образований — так называемых племенных княжеств — в крупные политические организмы. Происходило формирование относительно единых раннефеодальных государств, политический аппарат которых был в состоянии обеспечить торжество новых феодальных отношений. Границы таких единых раннефеодальных государств, естественно, определялись прежде всего рамками расселения родственных племен— “народцев”11 , связанных между собой единством происхождения.

Эпоха формирования классового общества, как известно, является временем складывания народностей. Между процессами феодализации общества, образованием относительно единого раннефеодального государства и интеграцией племен-“народцев” в средневековые народности существовала вполне определенная связь, довольно четко прослеживаемая на примере исторического развития славянских народов в эпоху раннего средневековья12. Именно эту связь имел в виду Б. Д. Греков, когда писал об основной исторической задаче, стоявшей перед раннефеодальными государствами. Задача эта заключалась в том, что они, “сплачивая доселе разрозненные племена, устанавливая свои политические границы и организуя силы для их защиты, дают возможность для дальнейшего роста производительным силам страны, способствуют расширению и усилению крупного землевладения за счет крестьянских общин, увеличению числа крупных землевладельцев, распространению их власти над целыми общинами и от-дельными их членами, создавая, таким образом, условия и предпосылки для развития крепостнического строя” 13.

Внешняя опасность — угроза иноземного порабощения,— являясь сама по себе фактором второстепенным, играла в этом длительном процессе политической и этнической консолидации роль своеобразного катализатора процесса, как правило, ускоряя его 14 или даже вызывая к жизни эфемерные, недолговечные и пестрые политические объединения, не связанные ни этнической, ни экономической, ни культурной общностью.

Охарактеризованный таким образом процесс политической и этнической консолидации, образования относительно единой раннефеодальной государственности и в связи с этим формирования средневековых народностей особенно четко прослеживается в историческом развитии стран Восточной и Центральной Европы. Говоря о Западной и значительной части Юго-Восточной Европы, где формирование нового феодального строя происходило на базе социально-экономического синтеза распадающегося первобытнообщинного строя и отмирающего античного способа производства15, а образование народностей сопровождалось этническим синтезом местного и пришлого населения, где сохранялись в идеологии господствующих классов унаследованные от античности идеи универсальной монархии, следует, разумеется, считаться с более сложным ходом развития, не укладывающимся в рамки данной выше схемы. Зато эта схема вполне применима для характеристики исторического процесса всех трех стран — Киевской Руси, Древ-нечешского и Древнепольского государств,— развитие отношений между которыми является предметом настоящего исследования. В целом в эту схему вполне удовлетворительно укладываются основные процессы, происходившие в рамках раннефеодального общества у полабо-прибалтийских славян 16, где складывание единой раннефеодальной государственности тоже, по-видимому, сопровождалось образованием на базе племенной интеграции средневековых народностей, о чем свидетельствует факт постоянного употребления для их 'наименования в средневековых источниках со времен Карла Великого 17 одних и тех же собирательных названий: лютичи, сербы, бодричи 18.