Интернациональная Коммунистическая Партия - Критика теории «Деформированного рабочего государства»

В передовых странах диктатура пролетариата будет иметь возможность попробовать непосредственно ввести производственное планирование в физических единицах. В других, в ожидании расширения революции, она будет руководить капитализмом, концентрируя все возможные производительные силы в руках государства, применяя меры для защиты класса наемных работников, невозможные в тех же обстоятельствах для буржуазной партии. Во всех случаях взятие власти пролетариатом есть ничто иное как первая волна мировой революции, которая должна победить или быть побежденной; либо она подтолкнет другие революции и распространится посредством революционной войны, либо она обречена на смерть в гражданской войне или переродиться в буржуазную власть в случае, если она должна будет управлять молодым капитализмом.

Этой перспективе Ленин оставался верен на протяжении всей русской революции, по меньшей мере в том, что касается интернациональных политических задач партии и революционной власти в России, даже если формулировки по вопросу «строительства социализма в России» в контрасте с логикой его позиции создала катастрофическую двусмысленность, эксплуатируемую позже сталинистами.

В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» он представляет мероприятия, которые осуществят большевики, если придут к власти. О всех этих мероприятиях он ясно говорил, что все они применяются всеми воюющими странами и что они не имеют абсолютно никакого социалистического характера. В его фундаментальной работе об экономической структуре постреволюционной России «О продовольственном налоге», написанной в период НЭПа, и в которой он приводит длинный отрывок из своей статьи «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности», он в деталях исследует различные секторы экономики. Он называет «социалистической» крупную государственную промышленность потому, что политическая власть является властью пролетариата и потому, что победа коммунистической революции в Европе позволит перейти к социализму, который являлся еще в тот момент только «простой юридической возможностью». В 1921 году в России в борьбе, которая разворачивается в экономике, противостоят друг другу не капитализм и социализм, но «социализм» и государственный капитализм с одной стороны и море мелких товаропроизводителей — с другой. Цель большевистской партии — направить, канализировать экономическое развитие к государственному капитализму и «социализму», т. е. к крупной государственной промышленности. Следовательно, речь ни в малейшей степени не шла о разрушении рыночной экономики и о замене ее планом производства потребительных стоимостей, а просто о том, чтобы поставить экономику на ноги и, в частности, обеспечить снабжение городов.

Для тех, кто знаком с марксистской доктриной, невозможны никакие сомнения насчет природы государственных предприятий, которую Ленин в проекте тезисов «О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики» (ПСС, т.44, стр.342–343) и объясняет, говоря, что они должны перейти на хозяйственный расчет и получать прибыль. Преображенский также отмечает в работе «От НЭПа — к социализму», что эти предприятия функционируют по принципу финансового равновесия. И большевистское правительство, которое вынуждено было осуществить в 1922 г. девальвацию рубля, должно было хорошо знать по собственному опыту, что они еще находятся в условиях полной рыночной анархии.

Но так как мы живем сегодня в период самой глубокой контрреволюции в истории коммунистического движения, когда ничто не является более непризнанным, чем марксистская доктрина, когда троцкистская школа, в частности, способствует распространению идеи, что планирование в России (дело Сталина), национализация крупной промышленности и монополия внешней торговли демонстрируют «преимущества социализации производительных сил», необходимо объяснить, при каких условиях можно было бы квалифицировать русскую индустрию как «социалистическую» со всеми оговорками, что должно позволить четко использовать этот термин.

Представим себе на мгновение, что вместо государственных предприятий, продающих и покупающих товары, мы имеем группу предприятий, производящих по единому плану потребительские стоимости; представим, что производители, работающие на этих предприятиях, получают трудовые боны в обмен на их труд, и что с этими бонами они могли бы получать из общественных магазинов больше предметов потребления, чем смогут купить на рынке за свою зарплату их товарищи из рыночного сектора; вообразим, наконец, что все это может производиться при уменьшении, одновременно, наполовину рабочего времени в нерыночном секторе: в этом случае можно было бы сказать не «Россия является социалистической», а «Диктатура пролетариата начинает разрушать, опираясь на командные высоты в экономике, рыночные механизмы, чтобы прийти, в конце процесса, продолжительность которого обусловлена победой международной революции, к полной регламентации производства и потребления».