Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Солнышко.

Привет Н.П.

Ставка верховного главнокомандующего.

27 окт. 1914.

Моя возлюбленная душка Солнышко,

Наконец-то я могу написать несколько строчек, чтобы поблагодарить тебя за твои милые письма, один вид которых на моем столе заставляет мое старое сердце прыгать от радости!

В первые дни моего пребывания здесь мне пришлось повидать старого генерала Пантелеева по поводу печальной истории с Самсоновым [86] Самсонов Александр Васильевич, командующий 2-й армией, погиб 18 августа 1914 г. при Танненберге — Сольдау. ; потом старого Троцкого. который отправляется в Киев навести там порядок; затем профессора Щербатова насчет наших лошадей. Здесь я застал старого Петюшу, только что приехавшего из Львова и из сражения, в которое его взял Радко-Дмитриев [87] Болгарский генерал, добровольно воевавший на стороне России. .

Они три часа провели под огнем тяжелой австрийской артиллерии. Из других телеграмм видно, что Петя держал себя с большим хладнокровием, и он просит для себя награды; поэтому я дал ему георгиевское оружие, от чего он чуть не помешался. Он этого не ожидал. Теперь он простужен и заключен в пустой барак возле поезда. В общем, всем нам кажется, что он стал гораздо менее экспансивен, чем обыкновенно, — вероятно, оттого, что побывал под огнем. Всю субботу имел удовольствие провести с Мишей, который стал совершенно, как прежний, и опять такой милый. Мы вместе ходили ко всенощной и расстались после обеда. Оба вечера я провел с конной гвардией и с моими гусарами. Я поговорил с офицерами, затем с солдатами, а потом ходил смотреть их конюшни. Конногвардейские лошади почти в полном порядке, но у гусарских до сих пор самый жалкий вид. — Любопытно, что, по их словам, взятые ими германские лошади гораздо хуже выносят тяжелую работу, чем наши.

Теперь о моей программе. Среду я провел в Ровно. Четверг в Люблине и Ивангороде. пятницу опять в Ивангороде и на прилегающем поле сражения (Козеницы), а в субботу в Гродно. Если бы ты туда выехала ко мне навстречу, это было бы чудесно. Я говорил с Воейковым, и все приготовления будут сделаны. — Я предполагал провести всю субботу в Гродно (лазареты и крепость), а в воскресенье утром прибыть в Псков. Отслушать в церкви обедню, потом в лазарет, а к обеду быть дома. Но если ты туда поедешь одна, то, разумеется, Псков отпадает.

Ну, моя родненькая женушка, я должен кончить это письмо. Надеюсь, ты себя чувствуешь крепче и опять здорова. Нежно целую тебя и дорогих детей. Благослови вас Бог. Всегда твой старый

Ники.

18 ноября 1914 года Царь отправляется к месячную поездку в действующую армию и в места сосредоточения войск в глубине России. Поездка была трудной и напряженной. Прибыв в ставку в Барановичах, он уже на следующий день отправляется в Смоленск, затем в Тулу, Орел. Курск. Харьков. Ростов, Екатеринодар. И всюду смотры, посещение военных заводов, встречи с высокими чинами, военачальниками, предпринимателями.

Из Екатеринодара царский поезд движется на Кавказ — Дербент, Тифлис, Карс, Сарыкамышь, Александрополь.

В Тифлисе широкое кавказское хлебосолье, торжественные встречи, праздники, хоры, грузинские мелодии и пляски.

Но главная цель посещения Кавказа — действующая армия на турецком фронте. “Самый знаменательный для меня день из всей поездки на Кавказ”. — записывает Царь в дневнике. “Прибыл в Сарыкамышь”, а оттуда на границу.

Через Владикавказ, Ростов, Новочеркасск Царь приезжает в Воронеж, где встречается с женой и старшими дочерьми (они объезжали военные лазареты и госпитали). Вместе они посещают Тамбов и Рязань, а затем въезжают в Москву, где их ждут Царевич Алексей и младшие дочери. Пять торжественных дней царская семья проводит в Москве вместе, начав с торжественного молебна у Иверской.

12 декабря Царь уезжает в ставку, а Царица с детьми — в Царское Село. Встречаются они только через неделю.

Царское Село. 17 ноября 1914 г.

Мой ненаглядный,

Поезд уже давно умчит тебя от нас, когда ты будешь читать эти строки. Снова пробил час разлуки, и всегда одинаково он тяжек. Как ужасно чувство одиночества после твоего отъезда, хоть со мной и остаются наши дорогие дети, — с тобой уходит часть моей жизни, — мы с тобой одно! Благослови и защити тебя Боже в пути, желаю тебе приятных впечатлений, сей радость кругом себя, придай всем твердости и утешь страждущих! Ты всегда приносишь с собой обновление, как говорит наш Друг. Я обрадовалась Его телеграмме. Отрадно знать, что Его молитвы следуют за тобою. — Это хорошо, что ты сможешь основательно потолковать с Н. [88] Великий князь Николай Николаевич, верховный главнокомандующий. — ты сообщишь ему свое мнение о некоторых лицах и подашь ему некоторые мысли. Да принесет твое присутствие там удачу нашим храбрым войскам! Наша работа в лазарете — вот мое утешение, а также посещение наиболее страждущих в Большом Дворце. Я только опасаюсь Аниного настроения — как в последний раз при посещении нашего Друга, то из-за больной ноги, то из-за ее дружка. Будем надеяться, что она возьмет себя в руки. Я теперь переношу все с гораздо большим хладнокровием и не так терзаюсь по поводу ее грубых выходок и капризов, как бывало раньше, произошел перелом, вследствие ее поведения и после сказанного ею в Крыму — мы друзья, я ее очень люблю, всегда буду ее другом, но что-то ушло, какое-то звено выпало, благодаря ее поведению относительно нас обоих, — она уж больше никогда не будет мне так близка, как раньше. Стараешься скрыть свою печаль и не выносить ее на показ — в общем, мне тяжелее, нежели ей, хотя она с этим не соглашается, ведь ты все для нее, а у меня дети, но ведь у нее еще и я, которую она, по ее уверениям, так любит. — Впрочем, об этом не стоит говорить, не так ли , и это тебе совершенно неинтересно.