Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

В общем, отречение показало, кто есть кто в царском окружении. Остались только люди, духовно связанные с царской семьей. Они сохранили ей верность до конца, а некоторые разделили ее судьбу. Впрочем, мы забежали вперед.

Конфликт между высшим светом и Императрицей носил в известном смысле принципиальный характер. С одной стороны — среда, привыкшая к культу праздности и развлечений, с другой — застенчивая женщина строгого викторианского воспитания, приученная с детства к труду и рукоделию. Ближайшая подруга Императрицы Вырубова рассказывает, как Александре Федоровне не нравилась пустая атмосфера петербургского света. Она всегда поражалась, что барышни из высшего света не знают ни хозяйства, ни рукоделия, и ничем, кроме офицеров, не интересуются. Императрица пытается привить петербургским светским дамам вкус к труду. Она основывает “Общество рукоделия”, члены которого, дамы и барышни, обязаны были сделать собственными руками не меньше трех вещей в год для бедных. Однако из этого ничего не вышло... Петербургскому свету затея пришлась не по вкусу. Злословие в отношении Императрицы становилось нормой в высшем свете. В тяжелое для страны время светское общество, например, развлекалось новым и весьма интересным занятием, распусканием всевозможных сплетен об Императоре и Императрице. Одна светская дама, близкая великокняжескому кругу, рассказывала: “Сегодня мы распускаем слухи на заводах, как Императрица спаивает Государя, и все этому верят”.

В то время, как светские дамы занимались такими шалостями, Царица организует особый эвакуационный пункт, куда входило около 85 лазаретов для раненых воинов. Вместе с двумя дочерьми и со своей подругой Анной Александровной Вырубовой Александра Федоровна прошла курс сестер милосердия военного времени. Потом все они “поступили рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при Дворцовом госпитале и тотчас же приступили к работе перевязкам, часто тяжело раненых. Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны. Объясняю себе тем, что она была врожденной сестрой милосердия... Началось страшное, трудное и утомительное время. Вставали рано, ложились иногда в два часа ночи. В 9 часов утра Императрица каждый день заезжала в церковь Знаменья, к чудотворному образу, и уже оттуда мы ехали на работу в лазарет... Во время тяжелых операций раненые умоляли Государыню быть около. Императрицу боготворили, ожидали ее прихода, старались дотронуться до ее серого сестринского платья; умирающие просили ее посидеть возле кровати, подержать им руку или голову, и она, невзирая на усталость, успокаивала их целыми часами”.

Один из офицеров, находившихся на излечении в лазарете, где сестрами милосердия были Великие княжны, вспоминает: “Первое впечатление о Великих княжнах никогда не менялось и не могло измениться, настолько были они совершенными, полными царственного очарования, душевной мягкости и бесконечной благожелательности и доброты ко всем. Каждый жест и каждое слово, чарующий блеск глаз и нежность улыбок, и порой радостный смех, — все привлекало к ним людей.

У них была врожденная способность и умение несколькими словами смягчить и уменьшить горе, тяжесть переживаний и физических страданий раненых воинов... Все царевны были чудесными русскими девушками, полными внешней и внутренней красоты. Их беспредельная любовь к России, глубокая религиозность, воспринятые от Государя и Государыни, и их подлинно-христианская жизнь могли бы служить примером в течение веков, и их мученический конец и те страдания, физические и моральные, которые они все перенесли, ничем не отличались от страданий первых христиан. Это была одна семья, навсегда связанная друг с другом великой любовью, сознанием долга и религиозностью “.

В условиях духовной разобщенности с придворной средой царская чета чувствовала себя счастливой и умиротворенной только в семейной жизни, постоянном общении с детьми. Из придворной среды близкие дружеские чувства сложились у Царя и Царицы только с Анной Александровной Вырубовой, без раздельно преданной царской семье до самоотречения. Трудно сказать, что вначале связало Императрицу и одну из многих придворных дам, к тому же на двенадцать лет ее моложе. Скорее всего общее умонастроение, искренность, чувствительность и цельность их натур. Царица очень жалела подругу за ее несложившуюся личную жизнь и относилась к ней почти как к ребенку. Впрочем, своей наивностью Вырубова действительно напоминала ребенка. Анна Александровна приходила в царский дворец почти что каждый день, ездила с ними и в Крым, и в Спалу, и по Балтике. Иногда царская чета и их дочери посещали маленький домик Вырубовой недалеко от дворца. Организованная темными силами клевета приписывала этим встречам характер оргий и дебошей, тем более, что иногда в домик Вырубовой приходил и Григорий Распутин. Комиссия Временного правительства, с пристрастием расследовавшая связи и встречи Вырубовой, с разочарованием вынуждена была констатировать лживость всех этих обвинений, более того. медицинская экспертиза установила, что Вырубова никогда не была в интимных отношениях ни с одним мужчиной.