Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Будучи там, ты можешь все ясно и спокойно обсудить. Я также спокойна и тверда. Только когда нужно произвести перемены, чтобы избавиться от дальнейших безобразий и грязи, как теперь в Синоде под предводительством этого так называемого “джентльмена” Самарина, — я прихожу в ярость и умоляю тебя поторопиться. Он не смеет относиться к твоим словам, как к copy, — никто из министров не смеет поступать, как они это делают, после того, как ты так с ними говорил. Я тебе говорила, что С. глупый нахал. Вспомни, как он дерзко держался со мной в Петергофе прошлым летом в деле об эвакуации, его сравнение Петербурга с Москвой и т.д. Он не имел права так говорить со своей императрицей, как он это делал. Если бы он желал мне добра, он употребил бы все усилия, чтобы сделать по моему желанию; он бы направлял меня и помогал мне, и дело было бы великое и популярное. Но я чувствовала антагонизм, как у друга С. И. Вот причина, почему его тебе предложили, — вовсе не из-за блага церкви. Я таким типам неудобна, потому что энергична и стою за своих друзей, кто бы они ни были.

Когда Думу закрыли, они говорили на частном совещании всякие гадости про Аню и ее бедного отца — так возмутительно! Это ли преданность, я тебя спрашиваю? Покажи им кулак, накажи, яви себя государем! Ты — самодержец, и они не смеют этого забывать, а если они это делают, как теперь, то горе им!

Благодарю тебя крепко за твое очень милое и дорогое письмо. Я была в таком восторге, получив его, и все перечитывала его. Как я рада, что ты получаешь столько хороших телеграмм, — это является свидетельством и наградой! Господь благословит тебя за это, ты этим поступком спас Россию и престол. Мне бы хотелось, чтобы тебе удалось поговорить по душе с Шавельским обо всем, что произошло, и о нашем Друге. Пригласи его к чаю наедине. А. с ним однажды говорила, но душа его была полна всяких ужасов, и я уверена, что Н. это поддерживает. Ольга благодарит Мордвинова за письмо.

Я боюсь, что Миша будет просить титула для своей жены. Это неприятно — она уже бросила 2-х мужей, к тому же он твой единственный брат (Павел не в счет). Почему Борис все еще с тобой? Он должен бы уже вернуться в полк, — не правда ли? Гр. прислал отчаянные телеграммы о своем сыне, просит принять его в Сводный полк. Мы сказали, что это невозможно. А. просила Воейкова что-нибудь для него сделать, как он уже прежде обещал, а он ответил, что не может. Я понимаю, что мальчик должен быть призван, но он мог бы устроить его санитаром в поезде или чем-нибудь вроде этого. Он всегда ходил за лошадьми в деревне; он единственный сын, — конечно, это ужасно тяжело. Хочется помочь и отцу и сыну. Какие чудные телеграммы Он опять прислал!

У меня был старый Раухфус — за эти три месяца устроено множество яслей по всей России нашим обществом материнства и младенчества. — Для меня большая радость, что все так горячо на это откликнулись и сознали важность этого вопроса, — особенно теперь нужно заботиться о каждом младенце, в виду тяжелых потерь на войне. Говорят, что гвардия опять сильно пострадала.

Мы ездили в Павловск, — прекрасный воздух и яркое солнце! Нас сопровождали славные казаки с георгиевскими крестами.

Теперь я должна кончать, мое солнышко, мой любимый. Я тоскую по тебе, целую тебя без конца, крепко обнимаю. Да благословит и сохранит тебя Бог, да даст Он тебе силу, здоровье, бодрость, мужество, твердость решений, мудрость и мир!

Навсегда, Ники мой, твоя старая женушка

Аликс.

Радость детей по поводу твоих писем неописуема. Все они, слава Богу, здоровы.

Могилев. 11 сентября 1915 г.

Мое драгоценное Солнышко,

Будь благословенна за два твоих милых письма! Я часто их перечитываю, и тогда мне кажется, что ты лежишь на своей софе, а я слушаю тебя, сидя в своем кресле у лампы. Когда же настанет эта счастливая минута? Бог даст, если дела у Двинска пойдут лучше, и положение наших войск укрепится, я, пожалуй, найду возможность слетать в Ц.С. Ведь гут столько дела — эти смены министров и укрепление позиции старика! Я вызову его сюда, времени нельзя терять! Старый Фред. отлично это понимает и уговаривает меня держаться Гор., что очень мило с его стороны.

Все это я объяснил и В. во время наших прогулок. Он как будто понял это, наконец, как следует.

Нынче утром В. доложил мне о нелепых слухах, циркулирующих здесь в городе, будто где-то около Орши (90 верст отсюда) видели германский кавалерийский разъезд. Тотчас же по всем направлениям были разосланы конные жандармы — и часть конвоя. Разумеется, до сих пор не отыскали и крысы. Все это так глупо, и я искренно смеялся.