Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Но после гибели короля в 1610 году все изменилось. Во время Генеральных штатов 1614 года делегаты от Парижа, по большей части магистраты и чиновники, в своем наказе потребовали строгих и неумолимых мер против дуэлей, и королева-регентша вместе с юным Людовиком XIII их в этом поддержали. Понять их было легко: Франция постоянно вела войны то с внешним врагом, то с внутренним, и убивать друг друга почем зря, вместо того чтобы отдать жизнь за короля, было просто предательством (в среднем за год на дуэлях погибали 220 дворян). Но угрозы не помогали: никто не верил, что власти в самом деле пойдут на крайние меры. При этом с рыцарским поведением на дуэлях было давно покончено. Например, знаменитый дуэлянт Франсуа де Монморанси-Бутвиль, успевший к двадцати пяти годам сразиться на двадцати поединках, предложил одному своему сопернику снять шпоры, а когда тот нагнулся, проткнул его шпагой. Отец будущей куртизанки Нинон Ланкло был вынужден бежать из Франции после поединка, слишком смахивавшего на убийство: он проткнул шпагой своего противника Шабана, когда тот запутался в портьере.

По своей жестокости дуэли того времени могли дать фору даже знаменитому «стреляться через платок» русских гусар: в начале века два дворянина закололи друг друга кинжалами, сцепившись левыми руками, а еще двое умертвили друг друга… сидя в бочке! Поединки были непродолжительны по времени; часто противники яростно набрасывались друг на друга и протыкали друг друга рапирами (главное дуэльное оружие XVII века): такой удар назывался «ударом двух вдов».

По свидетельству французского историка Никола Амело де ла Уссэ (1634-1706), в первые годы правления Людовика XIII дуэли были столь обыденным делом, что при встрече утром люди спрашивали друг у друга: «Кто вчера дрался?» – а после обеда: «Не знаете, кто дрался сегодня утром?» При этом поединки отнюдь не встречали безусловного осуждения в обществе, считавшем бесстрашие главным качеством мужчины. Дуэлянтов называли «гладиаторами». Отъявленные бретеры затевали драку по любому поводу, а если им не удавалось спровоцировать противника, напрашивались к кому-нибудь в секунданты – лишь бы получить возможность драться.

Бутвиль мог вызвать человека на поединок, просто чтобы проверить его храбрость. Каждое утро в большом зале его дома собирались бретеры. Для них уже были заготовлены вино и хлеб на столах, после чего они приступали к упражнениям в фехтовании. Возглавлял это общество Ахилл д'Этамп де Балансе, впоследствии ставший кардиналом. Он был таким драчуном, что однажды хотел вызвать на бой своего лучшего друга Бутвиля, поскольку тот не позвал его в секунданты на поединок, имевший место несколько дней назад. Чтобы «загладить свою вину», Бутвиль пригласил Балансе составить ему компанию на дуэли с маркизом де Портом, секундантом которого был господин де Кавуа. (Заметим, что секундант должен был не наблюдать за дуэлью, а тоже драться – «за компанию», причем своего противника он чаще всего даже не знал.)

Представляя Кавуа Балансе, маркиз заявил, что привел одного из лучших учеников дю Перша (на тот момент самого знаменитого учителя фехтования в Париже), и заметил: «Ваш Оливер встретит Роланда» [22] Персонажи «Песни о Роланде»: рыцарь Роланд и барон Оливер, погибшие рядом в неравном бою. . Балансе пронзил Кавуа шпагой и воскликнул: «Друг мой, этому удару учил меня не дю Перш, но вы признаете, что удар хорош». По счастью, Кавуа поправился, и впоследствии их отношения с Балансе были самыми дружескими. Когда кардинал Ришелье (все Балансе хранили ему верность) подбирал себе храброго человека для командования своей личной охраной (гвардейцами кардинала), «Оливер» горячо рекомендовал ему «Роланда»-Кавуа и клялся честью, что его преосвященство не найдет никого храбрее. Таким образом, дуэль, чуть не стоившая Кавуа жизни, проложила ему путь к процветанию.

Королевская власть пробовала бороться с поединками, издавая декларации (1613, 1617, 1623) о том, что оскорбленные дворяне вместо дуэли обязаны в течение месяца подать жалобу в суд маршалов, и эдикты. Эдикт от 1624 года предоставил парижскому парламенту юридическое основание для осуждения на смерть заочно. Кардинал Ришелье, несмотря на свою личную трагедию (его старший брат был убит на дуэли, и род Ришелье пресекся), советовал Людовику XIII соизмерять наказание с виной и не карать всех дуэлянтов смертью, а ограничиться «административным взысканием»: лишать должностей и материальных благ, пожалованных короной, и только в случае смерти одного из участников поединка отдавать второго под суд. Новый эдикт, изданный в 1626 году, предусматривал следующие меры: за вызов на дуэль – лишение должностей, конфискация половины имущества и изгнание из страны на три года. За дуэль без смертельного исхода – лишение дворянства, шельмование или смертная казнь. За дуэль со смертельным исходом – конфискация всего имущества и смертная казнь. Дуэль с привлечением секундантов расценивалась как проявление трусости и подлости и каралась смертью вне зависимости от ее исхода. Были предусмотрены особые меры против злоупотребления правом на помилование: король поклялся никогда не миловать дуэлянтов и потребовал от своего секретаря никогда не подписывать писем о помиловании, а от канцлера – никогда не прилагать к ним печать. Ришелье считал, что подобные меры окажутся более действенными, и имел на то основания. До сих пор казнили только изображения преступников. Бутвиль, приговоренный к повешению, нагло явился с друзьями на место казни, сломал виселицу, разбил свой портрет и удрал. Парижский парламент, на рассмотрение которому был отдан эдикт, потребовал смертной казни для всех дуэлянтов, однако король прислушался к словам Ришелье о том, что «никто не может осудить врача, который решился применить новое снадобье, убедившись в недейственности старого». Эдикт был принят в марте 1626 года в редакции кардинала.