Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Семейная жизнь д'Артаньяна отнюдь не была счастливой. Во-первых, он не мог наслаждаться домашним уютом, поскольку постоянно находился в разъездах по делам службы и лишь изредка наведывался в Сент-Круа, родовое имение жены, чтобы уладить кое-какие дела. Впрочем, он и не рвался к своей жене, которая не была молода и красива, да к тому же обладала мстительным и сварливым характером и обожала судиться со своими родственниками. Во-вторых, сам мушкетер как супруг тоже был не подарок: его ветреность, легкомыслие, мотовство и романы на стороне быстро отвратили от него жену, которая покинула Париж уже через несколько месяцев семейной жизни. В 1665 году она отказалась от совместного владения имуществом, чтобы сохранить за собой все, чем владела до вступления в брак. Проживая в Шалоне, она и узнала о смерти своего супруга во время осады Маастрихта.

Несчастливая семейная жизнь была нормой. По мнению госпожи де Ментенон, морганатической супруги Людовика XIV, две трети людей несчастливы в браке. «Любовь можно унести с собой в могилу, но она не перешагнет порога церкви, – писала госпожа де Скюдери, горько заметив: – Женятся, чтобы ненавидеть». Монтень в целом был с ней согласен: «Женятся не для себя, а больше для потомства, для своей семьи… Хороший брак отвергает наличие любви…»; а католические проповедники добавляли: «Нет ничего более недостойного, чем любить супругу как любовницу».

Отношение к женщине было предвзятым, во многом продиктованным религиозной установкой о том, что именно женщина стала причиной грехопадения человека. Врач и философ Марен Кюро де ла Шамбр (1594-1669), занимавшийся и оккультными науками, считал, что женский темперамент подвластен влиянию холода и сырости. «Будучи холодна, она слаба и, следовательно, робка, малодушна, подозрительна, недоверчива, хитра, скрытна, льстива, лжива, обидчива, мстительна и жестока в своей мести, несправедлива, скупа, неблагодарна, мнительна. Сырость же порождает то, что она переменчива, легкомысленна, неверна, нетерпелива, легковерна, жалостлива и болтлива».

Воспитание девочек тоже принимало уродливые формы. В XVII-XVIII веках оно, как правило, проходило в монастырях; девочек из древних аристократических родов помещали также в «институты благородных девиц».

Монахини старались привить девочкам прежде всего покорность и смирение, подавить всякого рода инстинкты и личностные особенности. Образован™ им не давали практически никакого, так как опасались, что чтение романов распалит их воображение, изучение наук пробудит любопытство, а занятия искусствами обострят чувственность. Поэтому главное место в воспитании отводили молитвам и катехизису, а обучение сводилось к элементарным навыкам письма и счета, урокам шитья, домоводства (в том числе ведения домашней бухгалтерии), хороших манер. (Надо сказать, что знатные дамы, слишком занятые собой и придворными интригами, совершенно не занимались воспитанием детей: монахиням приходилось объяснять шестнадцатилетним девицам, что не следует говорить с набитым ртом или класть локти на стол за обедом.) В самых аристократических монастырях девочкам преподавали также латынь, поэзию, историю и географию.

Танцы не приветствовались, поскольку при этом девочки должны были бы прикасаться друг к другу, а подобные вещи сурово пресекали. Зато девочки ежедневно пели хором, а самые одаренные учились играть на арфе или органе. Их также учили двигаться «достойно», то есть чинно, не вызывающе, и говорить, не повышая голоса.

В монастыре Пор-Рояля, где принимали за аксиому, что «девушки несут в себе зло», поддерживали чрезвычайно строгую дисциплину: воспитанницам не разрешали обмениваться новостями со стороны, обсуждать монахинь, своих товарок и назначенные им наказания. Они не имели права прикасаться друг к другу, поддерживать близкие отношения, бегать, а уж тем более драться. Гигиеной пренебрегали, чтобы свести к минимуму контакт с собственным телом. Раздеваться перед сном полагалось в полной темноте и очень быстро, в присутствии надзирательниц (впрочем, в спальнях царил такой холод, что это требование было легко исполнить). Всю получаемую воспитанницами почту перлюстрировали. Если какая-нибудь девушка получала слишком много писем, их просто сжигали в ее присутствии, даже не распечатав.

Во всех монастырях дважды в неделю устраивали день покаяния: все воспитанницы проходили чередой перед настоятельницей, и приставленные к ним сестры обличали их в совершенных провинностях. Девушки не имели права возражать или оправдываться, а должны были молча слушать, глядя в пол. Порой об их провинностях сестры узнавали на исповеди. Наказания носили исключительно унизительный характер.