Екатерина Глаголева: Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Свою военную карьеру он начал в Голландии, отличившись при Монсе, Стенкеркене и Неервиндене. Герцог проявил себя хорошим офицером и снискал любовь солдат; он критиковал стратегию военачальников короля, причем его собственные военные инициативы неизменно приводили к успеху. При дворе его начали сравнивать с Великим Конде, что возбуждало ревность со стороны других принцев крови; чтобы положить этому конец, король отозвал с фронта всех принцев. Филипп воспринял это как личную обиду. Но во время неудач войны за Испанское наследство его снова призвали в армию, и он отличился под Турином в 1706 году.

Людовик XIV недолюбливал своего племянника: во-первых, тот с юных лет предавался в Париже разврату как с женщинами, так и с мужчинами, а во вторых, его нескрываемые амбиции и увлечение химией навлекли на него подозрения в том, что он был причастен к смерти дофина и его семьи.

После смерти короля герцог Орлеанский оказался старшим в роду и, естественно, стал регентом. Однако Людовик XIV в своем завещании указал состав регентского совета, поручив воспитание малолетнего Людовика XV своему побочному сыну герцогу дю Мэну. Филипп добился, что парламент не утвердил завещание и признал его единственным регентом, но за это ему пришлось вернуть парламенту право на ремонстрации, отнятое Королем-Солнце.

Регент повел политику, прямо противоположную политике Людовика XIV, стараясь завоевать симпатии народа: установил мир, поддерживал янсенистов, перестал бороться за права Стюартов на английский трон, попытался возродить экономику и восстановить финансы, установить более справедливую систему налогообложения. Но в своей личной жизни он ничего менять не пожелал и в компании «висельников» устраивал оргии в Пале-Рояле.

Когда на Францию обрушились самые разнообразные бедствия – пожары, чума в Марселе, крах финансовой системы Ла, – это приписали бесчинствам регента. Однако тот, благодаря своей неукротимой энергии и отсутствию политической оппозиции в стране, удержался и занял место главного министра при Людовике XV, питавшем к нему чувства нежной привязанности. Он рьяно принялся за дела, но тут уже начало подводить здоровье, к тому же герцог, невоздержанный во всем, сильно растолстел и порой засыпал во время заседаний совета.

В истории он остался еще и как автор двух опер, талантливый художник и гравер, а также владелец знаменитого алмаза «Регент», самого красивого в Европе. Изначально этот алмаз, найденный в Индии, весил 410 карат и был куплен за сто тысяч доллларов губернатором Мадраса Томасом Питтом. В 1717 году Питт продал его Филиппу Орлеанскому за 650 тысяч фунтов стерлингов, тот велел огранить его, из-за чего алмаз уменьшился до 140,5 карата. Алмаз «Регент» красовался на короне Людовика XV во время его коронации в 1722 году.

Правнук Людовика XIV, ставший его преемником на французском троне; слыл самым красивым мужчиной в королевстве.

Он тоже стал королем в пятилетнем возрасте, однако при нем не было Мазарини, а регент Филипп Орлеанский был не самым удачным примером для подражания.

С 1743 года король решил править сам, однако, обладая умом скептического склада, был неуверен в себе, а потому его политике не хватало целостности и последовательности. Слабохарактерный, но ревнивый к власти, он испытывал на себе влияние фаворитов и любовниц, в частности маркизы де Помпадур.

Его женой стала Мария Лещинская, дочь низложенного польского короля, на семь лет его старше; изначально молодой супруг вознамерился хранить ей верность, однако, родив десятерых детей (из них выжили только шесть дочерей и один сын), она стала уклоняться от его ласк, и Людовик начал искать их в объятиях любовниц. В отличие от своего прадеда он не признавал своих внебрачных детей, зато, переболев «нехорошей болезнью», велел приводить к себе только девственниц. Для королевских утех существовало гнусное заведение под названием «Олений парк». Его единственный сын был возмущен образом жизни своего отца; его младшая дочь ушла в монастырь, чтобы вымолить ему прощение.

Параллельная дипломатия, «тайные письма короля», без всяких объяснений отправлявшие указанного в них человека в Бастилию, которыми торговали при дворе и расплачивались с любовницами, финансовые проблемы, связанные, в частности, с невероятной роскошью двора, – все это ослабило монархию изнутри, а непредсказуемая внешняя политика подорвала позиции Франции на международной арене, хотя в эпоху Людовика XV Париж стал законодателем мод для всей Европы. Заключив «глупый» Регенсбургский мир, Людовик, по его мнению, поступил «как король, а не как торгаш», но этот широкий жест не встретил понимания среди французов. Неслучайно ему приписали фразу, которую он (или маркиза де Помпадур) якобы произнес после сокрушительного поражения при Россбахе во время Семилетней войны: «После нас – хоть потоп».