Егор Гайдар - ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Джермен Гвишиани, вернувшийся от Рыжкова, подтвердил: политическое руководство страны не готово к столь радикальным преобразованиям. И значит, надо оставить бесплодные мечтания и заниматься дальше развитием экономического эксперимента на уровне рутины.

В отвратительном настроении заехал к отцу (он лежал в военном госпитале), рассказал о последних новостях, под дождем поехал домой. Включил телевизор – выступление Горбачева на совещании по научно-техническому прогрессу. Во многом – наши слова, наши предложения, записки, которые мы писали, демонстрируемая готовность уходить от догм, идеологических ограничений. Пусть далеко не все из того, что говорится, точно, но идеологически область допустимых уступок явно расширяется. Появилась надежда пробиться через слои высокой бюрократии и достучаться до верхней власти, объяснить реальное положение, реальные альтернативы, возможные пути осуществления новой экономической политики.

Вообще, время раннего Горбачева было временем надежд и сомнений. И в Советском Союзе, и на Западе гадали, на самом ли деле нам предстоят серьезные изменения или это очередная кампания, каких было немало, – поговорят немножко, может быть, на время откроют идеологическую форточку, а потом пересажают тех, кто неосмотрительно воспользовался свежим воздухом? Один из самых характерных образцов интеллигентского народного творчества этого периода:

У нас в институте тоже постоянные споры и все о том же: в какой мере серьезны намерения нового руководства? Большая часть моих друзей, знакомых,единомышленников настроена, скорее, скептически. Бюрократия могуча и консервативна. Поговорят, поговорят и все вернется на круги своя. Где вы видите реальные изменения? Конечно, хотят задурить голову Западу, очередной раз надуть, может быть, под сурдинку выбить уступки, улучшить условия доступа к западным технологиям, но этим все и ограничится. Не пойдут они на глубокие преобразования, которые могут пошатнуть основы их тотального контроля над экономикой. Зачем рубить сук, на котором сидишь?

Я отстаиваю иную позицию, хотя остаюсь в явном меньшинстве. Мне кажется, что очевидная apхаичность экономической системы, само столь видимое отставание от уходящего вперед Запада должны стимулировать радикальные изменения, во всяком случае со стороны более динамичной и инициативной молодой части руководства. Потом, честно говоря, мне просто симпатичен Горбачев, он кажется мне искренним в своем желании добиться перемен и сознающим, насколько эфемерно относительное благополучие, основанное на нефтяных доходах. Да, я замечаю, конечно, многочисленные его неточности в оценке событий. И вместе с тем, на фоне мрачной архаики предшествовавших поколений руководителей он подкупает своим динамизмом, готовностью к общению с людьми, открытостью. А главное – дела. В это время выходят книги, которые десятилетиями лежали под спудом. С интересом ожидается каждый новый номер толстого журнала. И это после унылой апатии конца 70-х – начала 80-х.

У Аркадия Стругацкого и его брата Бориса скопился целый ворох не опубликованных в России произведений. Что-то из этого выходило за границей, что-то мы читали в рукописях. Аркадий Натанович уже не надеется увидеть их изданными в России. Я убеждаю его в том, что теперь это возможно. И действительно, плотина прорывается. Публикуются "Гадкие лебеди", "Улитка на склоне", "Сказка о тройке", "Град обреченный", "Хромая судьба". Ничего больше не надо пробивать. Журналы, издательства сами бьются за право получить залежавшиеся рукописи. Спрос не только на художественную литературу, но и на бывшие под цензурным запретом эссе по правовым и экономическим проблемам.

Многое из того, что печатается, действительно хорошо, интересно, талантливо. И все же возникают ассоциации со спящей царевной, заснувшей где-то в 60-е годы и пробудившейся от сна в середине 80-х. Круг идей, представлений об обществе во многом повторяет зады 60-х. В одну реку невозможно войти дважды. То, что было справедливо и интересно тогда, уже не отвечает реалиям конца 80-х. Особенно это бросается в глаза при чтении экономической публицистики. Модель экономического мира, которая там доминирует, явно устарела и выглядит наивно. Но это так, кстати. Главное, что снимаются запреты, и это обнадеживает.

Мы пытаемся достучаться до Горбачева, пишем ему записки по ключевым вопросам экономической политики, передаем их ему через академиков Станислава Шаталина, Александра Анчишкина. Какие-то следы своих предложений обнаруживаем потом в его выступлениях. Но чем дальше, тем больше возникает ощущение опасного расхождения его добрых намерений с конкретной экономической политикой.