Константин Пензев: Земли Чингисхана

Здесь крайне уместным было бы размышление о том, какое прошлое, «полное горечи и страданий», имели в виду китайские руководители, однако поговорим об этом позже.

К 1858 году, т. е. к моменту заключения Айгуньского договора, на левой стороне Амура проживало несколько тысяч маньчжур, которые отошли по данному договору к России, обязавшейся не притеснять их.

Следует определенно заявить, что уровень миграции китайских граждан на территорию России всегда зависел только от одного — от политики самой же России, а ее политика в отношении китайского присутствия, в общем и целом, была исключительно конъюнктурной и менялась от лояльной до нетерпимой в зависимости от заинтересованности в дешевой рабочей силе.

На начальном этапе освоения Дальнего Востока, а именно во второй половине XIX века, российские власти явным образом привлекали китайцев на здешние земли, вплоть до того, что тем разрешалось иметь землю во владении и они даже освобождались от налогов на 20 лет.

К 1910 году, в результате столыпинской политики переселения, численность русских на Дальнем Востоке стала преобладающей, а китайцы составили 10–12 % населения региона.

Основными причинами (с китайской стороны) иммиграции являлись следующие: во-первых, желание заработать, поскольку в России платили вполне приличные деньги, во всяком случае, намного больше, чем в Китае; во-вторых, часть китайцев привлекали возможности спекуляции, контрабанды и торговли; в третьих, некоторые китайцы занимались таежными промыслами (женьшень и пр.). Первоначально иммиграция шла из северокитайской провинции Шаньдун, отличавшейся уже тогда высокой плотностью населения, безработицей и низким уровнем жизни. Впоследствии в китайский рабочий поток включилась некоторая часть населения из Маньчжурии.

Иммиграция, в большинстве своем, носила сезонный характер. «Движение китайцев в русские пределы и обратно в Китай происходило ежегодно весной и осенью, напоминая приливы и отливы. Немногие китайцы оставались в крае надолго. Все они, какой бы деятельностью ни занимались, стремились, скопив от 200 до 300 рублей, возвратиться домой. Только очень небольшое их число, можно сказать единицы, оставалось навсегда в России, женившись на русских и приняв православие». [7] Сорокина Т. Н. Китайская иммиграция на Дальний Восток России в конце XIX — начала XX вв.; http://www.hronos.km.ru

Надо сказать, что китайцы практически не ассимилируются с местным населением при иммиграции и в любых странах пребывания стараются селиться вместе, составляя крепкие спаянные общины со своими внутренними порядками. Архиепископ Хабаровский и Приамурский Марк отмечал следующее: [8] Круглый стол по проблемам иммиграции в рамках XIV Международных Рождественских образовательных чтений. 2 февраля 2007 г.: http://pstgu.ru «Особенно же важно то, что эмигранты-китайцы, в отличие от абсолютного большинства эмигрантов других национальностей, крайне редко порывают связи с родиной. Китайцы, живущие вне Китая, хуацяо, очень часто стремятся, достигнув определенного социального статуса и поправив свое благосостояние, вернуться на родную землю».

Необходимо признать, что китайцы внесли достаточно большой вклад в начальное освоение российского Дальнего Востока. На их долю пришлась самая тяжелая и неквалифицированная работа. На золотых приисках, в шахтах, в портах китайцы составляли 70–90 % рабочих. Достаточно много их трудилось в строительной сфере. Между тем наряду с рабочей силой на Дальний Восток двинулась и часть китайских торговцев и спекулянтов, коммерческие навыки которых позволили им на равных конкурировать с русскими предпринимателями. В 1910 г. в регионе работали 8,3 тыс. китайских и 12,3 тыс. русских предприятий.