Виталий Оппоков: Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917

ГАРФ.Ф. 1782.Оп. 1.Д.21.Л.404.

Александрова даже не смущает то, что более «важный и сведущий» свидетель Бурцев утверждал, что «Ленин со своим сонмом немецких агентов ехал в „опломбированном вагоне“». Если в опломбированном — то как же мог выходить? Видимо, следователь колебался между двумя соблазнами: опломбированный вагон — тайный провоз в Россию; выходы на остановках — возможность пропаганды в пользу Германии среди военнопленных. Впоследствии первый вариант нашел более широкую огласку.

Разве могли так говорить «открыто, не стесняясь» о важном (да даже и неважном) агенте? Если же говорили о том во всеуслышание, то только с провокационной целью. Подобные «свидетели» и «ценные агентурные данные» не столько изобличают Ленина и большевиков в шпионаже, сколько обвиняют Временное правительство и германские власти в сговоре по опорочиванию, а в дальнейшем и уничтожению большевистских лидеров, в первую очередь Ленина. Не явилось ли продолжением этого сговора активное участие немецкой стороны в раскрытии «убийц царской семьи» — все тех же большевиков? Все эти воспоминания людендорфов и гофманов, неприкрытая заинтересованность Берлина в распространении подложных документов и другие факты говорят о многом.

И это тоже, считаю, снимает александровские подозрения в отношении «агентства» Ленина. Верить до конца в непогрешимость товарища, бороться в открытую за его честь и достоинство, заявлять о его честности и чистоте даже при наличии изобличительных сведений может, безусловно, только чрезмерно доверчивый человек, но и сам по-настоящему честный и чистый. Вот как на его месте поступали «непримиримые борцы» Алексинский и Бурцев? В 1907–1910 гг. первый из них был близок к Ленину, по его же словам, был очень хорошего мнения о нем, но затем разочаровался.

В этом изобличении наверняка помог Александрову неистовый борец против большевиков Заславский, объявивший после их прихода к власти и себя большевиком. Упомянутые строки из постановления Александрова будто процитированы из газеты Заславского «День».

ГАРФ.Ф. 1782. Оп. 1.Д.4.Л. 18–33.

21 —30 июля 1922 г. Соколов составил протокол осмотра «вещественных» доказательств. В числе других бьшо дело «Следственной Комиссии г. Алапаевска»… по обвинению Сычева как «активного работника Сов. власти». Здесь же была и выдержка из показаний самого обвиняемого: «Я состоял до июня месяца в партии левых эсеров и сочувствовал большевикам, принимая участие в реквизициях, в июне же месяце вышел из партии. В Красную Армию был мобилизован». Следственная комиссия обратилась к начальнику боевой колонны полковнику Смолину с просьбой принять меты к «изоляции» Сычева. Что это была за «изоляция», можно догадаться по расстрелу инженера Родионова, приглашенного на официальный обед по случаю освобождения от большевиков г. Алапаевска. Труп Родионова по просьбе его жены «соизволил разрешить выдать» все тот же Смолин. Немало подобных случаев описано в протоколах допросов Колчака. См: Арестант пятой камеры. — М.: Политиздат. 1990. С. 421–456.

Огонек. № 38. 1990. С. 29; Радзинский называет Голощекина то Исай, то Филипп; правильно — Филипп Исаевич.

Гитлер Адольф. Майн кампф. Переводе немецкого. Шанхай: Книгоиздат. Гонг. 1935; Русский клич. 1982. С. 51, 52.

Палеолог Морис. Царская Россия накануне революции. Петроград, 1923. С. 117.

Это не совсем так. Он их выдал до прибытия карателей. В предыдущих своих показаниях Анненков объяснил, что после убийства коменданта и изгнания офицеров казаки попросили его принять командование тремя полками. Как офицер он этого не должен был делать, ну а если уж согласился, то не должен был изменять доверию казаков. Анненков, по его словам, казаков уважил, полки привел в порядок, а затем сообщил о «восстании» войсковому атаману. «Из Омска, — показывал он, — была послана экспедиция для того, чтобы обезоружить казаков и предать их полевому суду».

Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. С. 161, 162.

Николаевский Б. И. Указ соч. С. 166, 167.

Соколов Н.А. Убийство царской семьи. С. 70.