Юзеф Мацкевич - Катынь

После исследования состояния одежды, установления метода связывания жертвы, производился осмотр орденов, нагрудных знаков, погон, пуговиц, знаков отличия, а также проверка содержимого карманов. Полученные таким путем вещественные доказательства вкладывали в бумажные мешочки для окончательного исследования и оценки. Каждый мешочек был помечен тем же номером, что и соответствующий труп. В случае необходимости получить дополнительные судебно-медицинские материалы проводились (под моим руководством как патологоанатома) добавочные исследования в полевой лаборатории.

В большинстве случаев патологоанатомические заключения проверялись и фиксировались в письменном виде сразу же после вскрытия черепа. Если в ходе этих исследований возникал какой-либо специальный вопрос, безотлагательно приступали к общему вскрытию.

По окончании такой следственной процедуры трупы поодиночке относили на деревянных носилках на место нового погребения.

Все трупы, извлеченные из семи могил, были похоронены по уставу в нововырытых могилах к северо-западу от прежнего места захоронения. Тринадцать трупов польских военных, извлеченных из могилы № 8, после вскрытия, исследования и отбора доказательного материала, были вновь похоронены в той же могиле.

Общие выводы

На всех трупах из могил 1–7 была зимняя одежда, в частности шинели, меховые и кожаные куртки, свитеры и шарфы. Только на двух трупах, извлеченных 1 июня 1943 г. из могилы № 8, были надеты шинели, но на них не было теплого белья; остальные были в летней одежде.

Этот бросающийся в глаза факт позволил предположить, что казнь происходила в разное время года. Это подтверждают найденные среди документов многочисленные русские и польские газеты или их обрывки. В то время как газеты, извлеченные из могил 1–7, относились к периоду от марта до середины апреля 1940 г., — газеты, извлеченные из могилы № 8, относились к концу апреля — началу мая 1940 г. Доказательством могут служить куски выходившей на польском языке газеты «Глос Радзецки» от 26 и 28 апреля 1940 г. (Киев) с передовой статьей «Лозунги ко дню 1 мая», а также газеты от 1 мая и 6 мая 1940 г.

Обмундирование на извлеченных трупах можно с полной уверенностью определить как форменную одежду польской армии. Установлены: польские орлы на пуговицах, войсковые степени, ордена и знаки отличия, полковые знаки, обозначения рода войск, фасон сапог, головные уборы офицеров и рядовых, портупеи и ремни, походные фляги, алюминиевые кружки, штемпеля на белье. Следует также подчеркнуть, что среди жертв находится много офицеров 1-го кавалерийского им. Ю. Пилсудского полка. Этот факт подтверждают, среди прочего, найденные в могиле № 8 погоны с буквами S. Р. (отборный полк легкой кавалерии).

На мундирах убитых были найдены также отличия за храбрость, как-то: серебряный крест «Virtuti Militari» — эквивалент немецкому «Ritterkreuz» (рыцарскому кресту), польские ордена «Krzyz Zaslugi», «Krzyz Walecznych» и пр.

Мундиры в основном были хорошо пригнаны. На одежде зачастую попадались личные монограммы. Сапоги были пошиты по размеру. Все пуговицы на верхней одежде и белье были застегнуты. Подтяжки и поясные ремни на месте. За исключением нескольких случаев, когда было отмечено повреждение ударом штыка, одежда была не повреждена и не носила следов сопротивления жертв.

Ввиду вышесказанного можно с абсолютной уверенностью заключить, что жертвы были захоронены в собственных мундирах, которые они носили в плену до самой смерти, и что тела лежали нетронутыми вплоть до вскрытия могил. Распространяемая неприятелем версия, будто трупы были переодеты в польские офицерские мундиры после эксгумации, ни на чем не основана. Этому противоречат найденные на трупах документы, и кроме того, судебно-медицинская экспертиза доказывает невозможность переодеть наново тысячи трупов в целях камуфляжа, тем более — в сшитое по размеру белье и мундиры.

На трупах отмечено отсутствие часов и колец. Однако найденные точные записи с указанием не только дат, но и времени суток, свидетельствуют, что у жертв были часы чуть ли не до последних минут жизни. На одном из трупов был найден спрятанный перстень с изумрудом, на других попадались изделия из благородных металлов (главным образом серебряные портсигары). Ни золотые коронки, ни мостики искусственных зубов не были изъяты. На многих трупах были найдены под бельем иконки, крестики, золотые цепочки и т. д.

Как правило, у убитых кроме небольших денежных сумм (польские банкноты, разменная монета) были также и крупные суммы польских злотых в пачках. На жертвах часто находили табакерки ручной работы, иногда еще наполненные, деревянные портсигары, а также мундштуки с вырезанными монограммами и годом 1939 или 1940 и надписью «Козельск» (название лагеря в 260 км к юго-востоку от Смоленска и в 120 км к северу от Орла). В этом лагере находилось большинство офицеров, убитых в Катыни. Это подтверждается тем, что найденные на жертвах письма от родственников и друзей были главным образом адресованы на Козельск. Найденные на жертвах гражданские документы (паспорта, записные книжки, письма, открытки, календари, фотографии, рисунки) во многих случаях давали возможность установить фамилию, возраст, профессию, происхождение и семейное положение отдельных жертв. Убедительным и важным доказательством для воспроизведения многих эпизодов, проливающих свет на действия НКВД, являются трогательные записи в дневниках и письмах и почтовые открытки от родственников из Верхней Силезии, Генеральной губернии и из советской оккупационной зоны в Польше на восток от Буга. Судя по почтовым штемпелям, переписка относится к периоду от осени 1939 до марта-апреля 1940 года. Эти даты уточняют время ка-тынских событий (весна 1940 г.).