Феликс Саусверд - Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— Ты, как Вагнер, — засмеялся Кириллыч. — Тот все выясняет. Ольга, об этом здесь не спрашивают. Комиссаров и большевиков съедают первыми. Я же тебя не спрашиваю, где ты узнала название службы Вагнера. Люди здесь ценятся по делам, а не по словам, и тем более вопросам, — Кириллыч стал серьезным.

— Извини, я не хотела любопытствовать, но просто узнать о надежном человеке. Это так редко здесь встречаешь. Густав очень рекомендовал с тобой и с Тамарой поближе сойтись.

— Все правильно, — подала голос из кухни Тамара. — Ваш Вагнер, этот худой, рыжий, в очках, да? И еще переводчик, такой толстый? Они ходят в один из домов в начале нашей улицы, — и она внесла чай. — Здесь их, военных, вообще полно.

Глаза Ольги ожили, заблестели. Наконец она стала слышать что-то близкое к так подробно разработанному заданию, которое не удалось выполнить.

— Слушай, Тамара, что с нашим вопросом? — подал голос Кириллыч.

— К кому вести? Ой, не знаю. Надо узнавать, ничегошеньки я еще не сделала. Это мы о пленных. Ребята бегут по одному, по два, надо их поселять на квартирах, где им можно тайком пожить, — пояснила она Ольге.

— Ты тоже собираешься? — спросила Кириллыча Ольга.

— Конечно. И я, и много друзей. Кто как устраивается: одни совсем на нелегальное проживание уходят, другие из нашего батальона женятся, тогда официально у жен могут жить. Главное — вырваться.

— А потом? — спросила Ольга.

— В партизаны, — лаконично ответил Кириллыч. — На восток, поближе к белорусам. Там воюют. Только не сейчас. Зима на носу. Куда бежать — знать надо.

— А здесь? — быстро спросила Ольга.

— Здесь? Сложно, Ольга, но возможно. Девочки, мне в казарму бежать надо. Пока, пока, — заторопился Кириллыч, — еще встретимся, поговорим. Он быстро одел шинель и перед уходом сказал Ольге: — Лучше переночуй здесь. А если пойдешь, то не через центр, дуй вдоль речки к мосту.

— Ясно, будет сделано, — вспомнила Ольга уроки своего инструктора.

Женщины заговорились до самого вечера. Тамара рассказала, что есть хорошее место на овощной базе, недалеко от лагеря, можно Ольге попробовать устроиться туда.

— Было бы здорово, — загорелась Ольга.

— Подожди, вот вернется мой муженек, он в отъезде, договоримся.

— А ты замужем?

— Да. Живем вместе уже год. Замужем. Только в церкви не были, — и Тамара стала нахваливать своего мужа. Правда, она промолчала, что ее муж, Шабас Иван, крепко связан с патриотами, обретающимися в Лудзенском узде, где проживали его старики.

На следующее утро Густав и Вероника на работе отчитали Ольгу — как это она не предупредила их о том, что останется у Тамары ночевать. Та отбивалась, как могла, и лишь твердила:

— Хороший ты, Густав. С такими людьми познакомил!

Густав же продолжал ворчать: из-за отсутствия Ольги он не выспался. От этих упреков и заботы, в них звучащих, на душе у Ольги стало покойно: кому-то она нужна. Это было особенное чувство. Одиночество прошедшего года уходило прочь.

В этот вечер выхода Ольги в свет, как окрестил его Густав, в двадцати минутах ходьбы от дома, где жила Тамара, в проходном дворе дома на углу улиц Кришьяна Барона и Парковой стояли двое. Они жались от влажного ветра, курили. Один из них худой, с близко поставленными черными глазами, в очках, с единственными в своем роде растопыренными ушами, которые могли играть роль вешалки для шляпы, в длинном кожаном пальто, говорил другому, стройному блондину с выразительными серыми глазами:

— Видишь тот дом на противоположной стороне Парковой?

— Дом как дом, — пожал блондин плечами, — только пока мы тут стоим, солдаты туда-сюда шныряют.

— Правильно, — оценив наблюдательность собеседника, сказал ушастый, — это не просто дом, это публичный дом. Такой кот, как ты, сможет там разжиться. Только не зарывайся. Будешь жить там. Временно. Вот тебе записка к мадам Бергман, хозяйке. Рекомендация не от меня, от верного человека. Меня не впутывай, а то засыплешься. Она тебя поселит в мансарде, в комнатке. Все договорено. Я живу в этом доме, — он показал на тыльную сторону здания, выходящую на улицу Кришьяна Барона, — вот черный ход. Видишь? Лестница крутая, не бегай, а то ноги сломаешь. Окна на четвертом этаже, вот те, запомнил? Как увидишь зажженную лампу на окне, она из твоей мансарды видна будет, то сразу иди ко мне, восьмая квартира. Мои телефоны тебе известны, если срочно — звони. Наших встреч на этом пятачке никто не засечет. Никто. Даже твои шефы при всем их желании. Вагнер и Вистуба нам только о твоей конспирации и твердили. Не подведи. Заруби на носу, что мы тебя селим в здании веселого заведения не для того, чтобы ты там путался с девочками, а потому, что здесь проще, не надо формальностей, прописки. Надо будет — и друзей сюда приведешь: вот, мол, сам нашел комнатенку, могу здесь снять опостылевшую форму, отдохнуть, по городу походить вольным образом. Все ясно?