Александр Широкорад - Мифы и реалии Полтавской битвы

Там Соболевский рассказал Меншикову: «Мазепа уехал к шведскому королю, а в Батурине дал приказание не впускать русских, пока он сам не придет со шведскими силами, если русские придут в большом числе, если же в небольшом, то впустить, но задержать военачальников». Это была ошеломляющая новость. Меншиков обошелся с Соболевским ласково, но до конца ему еще не поверил. И оба военачальника поехали в Батурин, куда и прибыли к полудню. В батуринском подворке (посаде) оставались русские офицеры и солдаты полка Анненкова. Они объявили, что гетман вчера, в воскресенье, уехал в Короп. Сердюки и батуринские обыватели ушли в замок и заперлись в нем. На стенах стояли вооруженные люди, наведены были пушки. Меншиков отправил Анненкова объясниться с запершимися в осаду. «Что это значит? – спросил Анненков, подъехав к стенам. – Зачем вы укрепились, будто против неприятеля? Отворите ворота, впустите в город князей и с ними царских ратных людей». Ему отвечали со стен: «Гетман не велел впускать никого из великороссийских людей, потому что от них делается великое разорение малороссийским людям, и уже немало городов и сел совсем от них пропали». «Но где же гетман?» – спрашивает Анненков. Ему отвечали: «Он уехал в Короп, оттуда отправится к царскому войску». «Злой у них поступок!» – сказали офицеры и отправились в Короп, где надеялись застать гетмана.

В местечке Новые Млины 59Меншиков и Голицын получили известие, что Мазепа переправился через Десну под Оболонью. «Теперь, – сказал Меншиков, – уже ясно, что он отъехал к неприятелю! Вот зачем Войнаровский в прошлую пятницу ночью, не простясь со мною, уехал от меня и с тех пор гетман ко мне не отзывался! Вот зачем, уезжая из Батурина, он никого из русских с собою не взял, а заранее их по сторонам разослал. Иначе нельзя рассуждать о том, как только, что совершенно изменил».

Меншиков отправился в местечко Макошин 60. Там к нему стали являться сотники и простые казаки из ближних мест, подтверждавшие известие об отъезде Мазепы к неприятелю, пори** цали его поступок и просили ходатайствовать за себя перед царем, так как они вовсе не причастны измене гетмана. Меншиков отправил к царю курьера с известием о случившемся и советом поскорее «утвердить» простой народ чрез публичное извещение, выставив на вид все «озлобления и тягости, какие чинились народу во время гетманского управления Мазепы», чтобы таким образом народ не склонялся к его «прелестям».

27 октября Петр, стоявший в местечке Погребки на реке Десне в двух милях от Новгород-Северского, получил извещение Меншикова об измене Мазепы. На следующую ночь царь ответил Алексашке: «Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску козацкому переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте». В тот же день был написан манифест: царь извещал все казацкое войско, стоявшее у Десны и в других местах, а также все духовные и мирские чины в Малой России, что гетман Мазепа куда-то безвестно пропал и возникает сомнение, нет ли тут неприятельских «факций». Поэтому всем генеральным старшинам и полковникам и прочим приказывалось немедленно ехать в царский обоз для совета, а если окажется, что гетман изменил, то и для выбора нового гетмана. Видно было, что царь до такой степени доверял гетману, что и теперь еще сомневался и не решался заявить, что гетман изменил. Этот манифест разослали во многих списках по всем полкам с собственноручною царскою подписью, а на обертке было означено приказание рассылать его от сотни до сотни как можно скорее.

На следующий день явился к царю убежавший из Батурина канцелярист Андрей Кандыба и сообщил, что гетман с некоторыми генеральными старшинами и полковниками ушел к шведам, а для защиты в Батурине оставил сердюков и казаков.

Тогда Петр издал другой манифест, где уже прямо заявлялось: «Гетман Мазепа, забыв страх Божий и свое крестное целование, отъехал к неприятелю, шведскому королю, по договору, заключенному прежде с ним и с Лещинским, дабы при их содействии поработить малороссийский край по-прежнему под польское владение и отдать в унию церкви Божия и славные монастыри». Приглашались все старшины генеральные и полковые съезжаться в город Глухов для выбора нового гетмана вольными голосами, сообразно старинным казацким правам.