Развязывание Первой Мировой войны стоит особняком среди чудовищных преступлений ХХ века: дело не только в том, что только погибших на ее полях оказалось порядка семи с половиной миллионов (почти треть из них – россиян) – заведомо больше, чем суммарное число всех убитых за все предшествующие европейские войны в истории, но она создала и основу для всех последующих массовых убийств и иных жесточайших преступлений. Нравственная и идеологическая деградация, потрясшая цивилизованные страны в ХХ веке и достигшая катастрофических масштабов в России и Германии, – также непосредственный продукт этой войны. Тем более существенно, что и по сей день не выяснены ее истинные инициаторы, хотя услужливая пропаганда предлагала и предлагает одиозных кандидатов на эти роли, и нельзя сказать, чтобы вовсе без оснований.
Война разразилась совершенно неожиданно и к полному недоумению миллионов европейских обывателей – нет числа свидетельствам об этом. Гораздо важнее, что не только потребители пропаганды, столь же лживой, как и во все иные времена, но и почти все ее творцы в те дни утратили нити происходившего. Основной версией объяснения катастрофы, прочно закрепившейся в истории, стала роковая цепочка событий, развивавшихся по принципу «падающего домино»: каждый последующий шаг совершался вроде бы без расчета на итоговую завершающую ситуацию и как будто бы не имел умышленно решающего характера. Если, однако, принять иную версию – что все происшедшее было не только серией ошибок и наивных заблуждений (неизбежных в столь сложных дипломатических играх), но и результатом злого целенаправленного умысла, то получилось грандиозное идеальное убийство – не одного или нескольких людей, а десятков и даже сотен миллионов, если суммировать все потери человечества в конфликтах, порожденных Великой войной.
«Теория заговора» применительно к развязыванию Первой Мировой войны существовала всегда – начиная с последних мирных дней июля 1914 года. Однако особого признания она получить не могла: слишком неубедительны были выдвигавшиеся мотивы возможных заговорщиков, а верить в тотальное злодейство масонских и иных тайных организаций (и, главное, в их всемогущество!) все-таки не представлялось возможным: все демарши, в конечном итоге приведшие к войне, совершались не какими-то таинственными невидимками, а вполне известными персонажами в различных странах, конспиративную связь между которыми было бы попросту невозможно поддерживать в ходе тогдашних стремительных событий – они явно не успевали адекватно прореагировать даже на официальные дипломатические шаги и собственных союзников, и сначала предполагаемых, а затем оказавшихся вполне реальными военных противников, решительно пошедших на самые крайние меры. «Теория заговора», таким образом, могла иметь успех только среди любителей таинственного и почти волшебного, а для таковых вовсе и не требовалось наличия объективных информационных данных и безупречной логики.
В то же время очевидная нереальность централизованного управления ходом тогдашних политических событий хотя и исключает непрерывное функционирование разветвленного международного заговора, но вовсе не противоречит возможности предварительного тайного сговора заинтересованных сторон. Такой сговор мог обеспечить прекрасное понимание его участниками сути собственных задач и собственных маневров при всех последующих, неожиданно возникавших ситуациях, требующих неотложных решений, уже недоступных для исчерпывающего согласования. Для созревания подобного сговора вполне хватало времени в многолетний предвоенный период, а целая серия беспрерывно возникавших тогда дипломатических осложнений и локальных военных конфликтов способствовала взаимному выяснению отношений. Вот только мотивы такого гипотетического сговора остаются до сего времени неразгаданной тайной, что и не позволяет отличить решающие запланированные шаги «поджигателей войны» от прочих спонтанных действий людей, захваченных суетой разгоравшегося пожара.
Однако в последние годы историки провели целый ряд исследований, существенно дополнивших множество известных фактов: « Кому-то это может показаться даже удивительным, ведь отечественная и зарубежная историография насчитывает сотни, если не тысячи добротных документальных и монографических исследований, бесчисленное количество статей и диссертационных работ, авторами которых, образно говоря, все поле поиска «перепахано» на большую глубину. Существовали и существуют национальные школы /.../, опубликованы горы мемуаров, созданы мемориалы и музейные комплексы, десятилетиями проводившие скрупулезную и весьма полезную поисковую работу. Плодотворную деятельность осуществляют объединения историков первой мировой войны во многих странах » [1] В.Л.Мальков. Введение. // Первая мировая война. Пролог ХХ века. Под ред. В.Л.Малькова. М., 1998, с. 10.
. Это тем более должно казаться удивительным потому, что еще три четверти века назад писали совершенно в таком же тоне: « О мировой войне накопилась уже громадная литература на всех языках. Десятки томов дипломатических документов и многочисленные исследования позволяют выяснить, как подготовлялся мировой пожар, какие движущие силы определяли политику империалистических стран. Покрывало с тайников мировой политики снято, хотя архивы целого ряда стран еще не открыты » [2] История ВКП(б). Том третий. Под ред. Е.Ярославского. М.-Л., 1929, с. 10.
, – последняя оговорка, тем не менее, объясняет совсем не удивительную возможность новейших открытий, основные заслуги в которых принадлежат ныне именно российским специалистам: секретные архивы, приоткрывшиеся с начала Перестройки, позволили заглянуть в такие тайны, какие и по сей день недоступны зарубежным историкам.
Читать дальше