Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

В поезде Двинск-Петербург 29 марта Азеф случайно встретился с Покотиловым, который и рассказал ему подробности покушения 18 марта.

Плеве по-прежнему продолжал ездить на еженедельные доклады царю по четвергам.

В четверг 18 марта у здания министерства террористы ждали его возвращения с доклада. Непосредственно перед покушением Максимилиан Швейцер, снаряжавший бомбы, раздал их участникам и сам удалился. Метальщиков было трое: Алексей Покотилов, Давид Боришанский и Егор Созонов – именно в таком порядке они располагались на пути приближения кареты с министром к воротам министерства. Иван Каляев и Иосиф Мацеевский играли роли дополнительных наблюдателей, которые должны были дать сигнал товарищам при приближении цели. Созонов и Мацеевский изображали извозчиков, остальные были пешими. Борис Савинков, расставив всех по местам, удалился в близлежащий Летний сад.

Через некоторое время обнаружилось, что пролетка Созонова стоит не в том направлении, как другие экипажи, ожидавшие клиентов перед зданием министерства. Осыпаемый насмешками коллег-извозчиков, Созонов был вынужден развернуть пролетку и оказался теперь спиной к другим террористам и к направлению приближения кареты с Плеве. Это и оказалось ошибкой предварительной рекогносцировки, на возможность которых обращал внимание Азеф, призывавший не торопиться с покушением.

Созонов не видел, что Боришанский внезапно покинул свою позицию и убежал. Вслед за ним ушел Покотилов – в Летний сад к Савинкову сообщить о бегстве Боришанского. Савинков и Покотилов поспешили назад к зданию министерства. В это время их обогнала карета с Плеве. Покотилов не успел среагировать и бросить бомбу. Не среагировал и Созонов, тоже находившийся спиной к приближавшейся карете и лишь успевший разинуть рот ей вслед.

Плеве въехал во двор министерства, и Савинков приказал террористам немедленно разойтись. Но Созонов был в шоке и отказался покинуть свою позицию.

Савинков не мог поднимать скандал, и Созонов, а также Каляев и Мацеевский, видевшие остающегося Созонова, еще полчаса бесполезно торчали на своих местах.

« Я и до сих пор ничем иным не могу объяснить благополучного исхода этого первого нашего покушения, как случайной удачей. Каляев настолько бросался в глаза, настолько напряженная его поза и упорная сосредоточенность всей фигуры выделялась из массы, что для меня непонятно, как агенты охраны, которыми был усеян мост и набережная Фонтанки, не обратили на него внимания. Впоследствии он сам говорил, что стоял в полной уверенности, что его арестуют, что не могут не арестовать человека, в течение часа стоящего против дома Плеве и наблюдающего за его подъездом. Но и думая так, он последний ушел со своего поста » [616] Там же, с.39. , – вспоминал Савинков. Насколько же бездарным было поведение его самого!

Отметим бессознательное стремление Каляева подвергнуться аресту – недаром Азеф с большой неохотой согласился на его вступление в Боевую Организацию. Каляев в глубине души не желал своей судьбы – стать убийцей и быть казненным за это, но не мог противиться тому, что считал своим революционным долгом.

Но самым важным во всем происшедшим была причина исчезновения Боришанского. Он обнаружил, что окружен шпионами . Опасаясь быть захваченным с бомбой и тем самым сорвать покушение, Боришанский решил немедленно скрыться. Хотя никто из остальных ничего подобного не заметил, объяснение Боришанского было признано удовлетворительным, а его решение – правильным. Разумеется, люди, спугнувшие Боришанского (Боришанский, по свидетельству знавших его, отличался завидным хладнокровием), могли быть случайными зеваками, а мог быть и филерами, кишмя кишевшими у министерства.

Однако самое интересное предположение сделал Ратаев, прочитавший в 1910 году опубликованные воспоминания Савинкова.

В последних Савинков, на которого в связи с разоблачением Азефа также падала густая тень подозрений, стремился полностью оправдать себя, а потому с абсолютнейшей точностью воспроизводил все детали своих похождений с Азефом, чтобы все могло подтвердиться при любой проверке (были зашифрованы только имена людей, предположительно еще не известных полиции). Сочинение Савинкова и проверил Ратаев, и убедился в дотошной правдивости его рассказа.

Любопытно, что самого Савинкова Ратаев в целом честным человеком не считал, в отличие от некоторых других террористов, например – В.В.Леоновича [617] «Былое», № 2 (24), с. 193. . Зная о беседе Азефа с Лопухиным (о которой, естественно, ничего не знал Савинков), Ратаев предположил, что Лопухин мог послать людей проверить сообщение Азефа и выяснить наличие террористов на указанном месте 18 марта – кто-то из них и мог спугнуть Боришанского. Ратаев предлагал поискать соответствующие распоряжения Лопухина в архиве Департамента [618] Там же, с. 207-208. .