Нина Молева - Бояре висячие

Почти ровесник В. И. Суворова, он одновременно с ним начал службу солдатом в Преображенском полку, стал капитаном, бригадиром и флигель-адъютантом Петра III, но после переворота вынужден был уйти в отставку. В суворовских письмах часто встречаются ссылки на славившихся в Москве голицынских певчих. Своих крепостных артистов Суворов специально направлял в Москву учиться у них. «Помни музыку нашу — вокальный и инструментальный хоры, и чтоб не уронить концертное, — пишет он своему управляющему. — А простое пение всегда было дурно, и больше, кажется, его испортил Бочкин велиим гласом с кабацкого. Когда они певали в Москве с голицынскими певчими, сие надлежало давно обновить и того единожды держаться».

С домом у Никитских ворот связана и женитьба А. В. Суворова. Ее стало принято связывать с желанием одного только отца — Василий Иванович сам выбрал сыну невесту — княжну В. И. Прозоровскую, дочь отставного генерал-поручика. Почти бесприданница — за своими дочерьми Василий Иванович дал в несколько раз большее приданое, — «Варюта», по-видимому, обладала в глазах отца иными достоинствами. Молодая красавица была племянницей супруги П. А. Румянцева-Задунайского. Венчание состоялось, как утверждает предание, у того же Феодора Студита, а недолгая совместная жизнь Суворовых началась в отцовском доме. Да и стоило ли заботиться о собственной крыше над головой, когда Суворов сразу по окончании медового месяца выехал в армию, а в 1775 году со смертью отца вошел во владение всем этим городским поместьем.

И очередная загадка, сегодня попросту отвергнутая, хотя, по существу, по-прежнему нерешенная. Могила Василия Ивановича в подмосковном Рождествене — могила или памятник, какие нередко ставили независимо от места захоронения? В каждый свой московский приезд Суворов служил панихиды на могилах отца и матери у Феодора Студита — обстоятельство, хорошо памятное местному причту. Известный историк Москвы И. М. Снегирев, кстати сказать, бывавший в Рождествене, знал эти московские могилы и заботился об их состоянии. В его дневниках есть помеченная 3 июля 1864 года запись: «Священнику церкви Феодора Студита Преображенскому указал могилу у алтаря родителей Суворова и советовал возобновить надгробия».

Да и при существовавшем в суворовской семье уважении к народным обычаям трудно объяснить, почему муж мог быть похоронен отдельно от горячо любимой жены и родителей. Вопрос остается открытым, тем более что и могила Авдотьи Суворовой скрылась под асфальтом двора выходящего на Суворовский бульвар дома.

Конечно, многое в личной жизни полководца не задалось. «Суворочка» воспитывалась у начальницы Смольного института — Суворов категорически воспротивился ее общению с матерью. Сын, в происхождении которого Александр Васильевич сначала сомневался, жил у «Варюты», отношения с которой были порваны. Суворов даже вернул тестю приданое жены, не сумев простить молодой красавице ее легкомыслия. И все же дом у Никитских ворот стал его настоящим московским домом.

Дом Суворова… Несколько комнат для себя, без особого комфорта, тем более без признаков роскоши. Предпринятые перестройки имели в виду разместить в главном здании, наряду с жилыми комнатами, управление имениями, во дворе возвести службы для многочисленной дворни, устроить проходивших в Москве обучение крепостных артистов. На московском дворе заготавливался так любимый хозяином густой красный мартовский квас, зарубалось в лед русское пиво и выписывались всяческого рода газеты. На 1785 год, например, это были пересылавшиеся в деревню «Московские ведомости» с «Экономическим магазином» на русском языке, «Санкт-Петербургские ведомости» на немецком, журнал «Энциклопедия» на французском. Предпочитая простой русский стол, Суворов не мог отказать себе в хорошем французском вине и, главное, самом лучшем сорте чая. В этом никакая ошибка или оплошность лично отвечавшего домоправителя не допускались. Известно, что в Кончанском, в знаменитой суворовской светелке на горе Дубихе, где Суворов проводил за рабочим столом целые дни, ему подавался только чай, который готовил на специально сооруженном в соседнем ельнике очаге любимый камердинер полководца Прохор Дубасов.