Питер Эйрл - Жизнь и эпоха Генриха V

Несложно было также найти и людей. И хотя нехватка в людской силе могла стать одной из основных причин окончательного провала политики ланкастерского короля во Франции, для Генриха, по-видимому, это не было серьезной проблемой. Исследования показали, что преувеличенное хронистами количество солдат не имеет на самом деле никаких оснований. Войска Генриха V редко превышали десять тысяч воинов, то есть не более одного процента населения. Найти десять тысяч человек, которые бы служили популярному, а позднее явно удачливому полководцу для страны, социальная структура которой была полностью построена на военных принципах, не представляло большого труда. Удачливый вождь означал добычу и по меньшей мере возможность заработать деньги. Это означало также приключение, а также вполне приличный шанс выжить, плохой вождь и неудачная война практически наверняка приводили к отсутствию денег, добычи и большую вероятность пленения, а следовательно выплату крупного выкупа за свободу или попросту гибель. На тот случай, если трудно было набрать большое количество воинов из приличных людей, существовали альтернативные источники притока людей – для людей вне закона участие в войне означало возможность снова вернуться к пристойной жизни. В некоторых английских войсках XIV в. около пяти процентов от общего количества солдат были убийцы, которые таким образом искали помилования. Эти довольно простые подсчеты объясняют, почему у англичан не было проблем с набором людей, желавших принимать участие в кампаниях Генриха V, хотя это за редкими исключениями и означало пребывание за границей в течение нескольких лет. Но это длительное «изгнание» вознаграждалось, так же как и участие в первом крестовом походе, завершившемся удачно: Ибо политика Генриха заключалась и том, чтобы дарить собственность своим приверженцам в виде земель тех нормандцев, которые отказывались ему покоряться. Состояние многих представителей обедневших знатных домов, таких как двух его главных помощников Томаса Монтегю, графа Солсбери, и Ричарда Бошана, графа Уорика, пополнилось благодаря войнам Генриха, в то время как менее знатные люди, такие как сэр Джон Фастольф, один из наиболее удачливых рыцарей Генриха, смогли сколотить себе состояние, которое сделало их знаменитыми, хотя они и не могли возвыситься над людьми, занимавшими более высокую ступень в социальной иерархии.

Механизмы набора в войско для проведения иностранной кампании были разработаны еще в эпоху правления Эдуарда III, хотя Генриху и его брату Джону Бедфорду суждено было значительно улучшить эффективность этой системы. Как только принималось решение начать войну, или даже до этого срока знатным лордам и рыцарям повелевали указать количество воинов, которых они могут привести на службу королю. Эти лорды и капитаны, среди которых около восьмидесяти человек принимали участие в кампании 1417 г., были хорошо известны королю, который ожидал, что все они находятся в полной боеготовности и в любой момент смогут отправиться на войну. Многие из них на самом деле являлись постоянным военным резервом, которым в качестве финансовой помощи даровали земли или ежегодную ренту в обмен на обещание нести службу, когда это потребуется. Воины, которых они обещали предоставить для той или иной кампании, часто являлись их собственными вассалами или держателями. Их отсутствие на принадлежавших им землях не сильно отражалось на экономике, ибо, как заметил историк Макфарлейн, большинство из реальных воинов «были дворянами по рождению и их слугами… у которых не было других источников дохода, кроме как войны и получения ренты». Около трех четвертей всего английского войска составляли лучники, которые к этому моменту после практически столетия непрерывных побед в заграничных войнах почти все были профессиональными солдатами, которые набирались на военную службу исключительно из любви к сражениям, авантюрам и из жажды добычи. Капитаны без особого труда находили людей, которые бы служили под их началом. В действительности.их реакция на призыв короля могла превратиться до определенной меры в привычную модель поведения, поскольку в новой кампании принимали участие те же самые лица, что и в предыдущей.

После того как капитаны заявили о количестве человек, которых они приведут с собой на службу, следующий этап заключался в том, что они должны были заключить с королем контракты. В этих контрактах, известных под названием «endenture», капитан обещал предоставить на определенный срок оговоренное количество тяжеловооруженных всадников и лучников (обычно в соотношении одного всадника к трем лучникам) вместе со своими лошадьми, обмундированием и оружием. Они также обещали время от времени собирать и делать смотр своего войска до тех пор, пока его не утвердят такие высокопоставленные лица, как, например, сам король. В свою очередь в ответ на данные обещания король обязался платить капитанам, и поскольку он серьезно подходил к этому вопросу, обычно после заключения контракта капитанам платили жалованье на квартал вперед. Если же у короля не было достаточно денег, чтобы заплатить капитанам, он опять-таки под залог давал драгоценности. И действительно, большое количество драгоценностей короны распределялись между капитанами и королевскими кредиторами. Многие из заложенных драгоценностей были выкуплены лишь к концу правления следующего монарха. Эдуард, герцог Йоркский, получил золотое блюдо для подаяний, названное Тигром. Оно было изготовлено в форме корабля, покоившегося на медведе, украшенном рубинами и жемчугом. Томас Монтегю, граф Солсбери, забрал с собой большой корабль из позолоченного серебра с двенадцатью тяжеловооруженными всадниками, сражавшимися на палубах. Получив деньги или драгоценности, капитаны, возвращались домой, заключали несколько аналогичных соглашений и со своими людьми. Брат короля, Томас, герцог Кларенс, который подписал контракт, пообещав привести на службу самое большое число воинов, значительно больше тысячи человек, вынужден был в качестве залога распределить между ними драгоценности из короны Генриха, для того чтобы удовлетворить своих сторонников. Некоторые рубины, изумруды, жемчуга и сапфиры из этой короны выкупили лишь к началу 30-х гг. XV столетия.