В этом докладе Поршнев выделяет «три вида связей между человеческими общностями»:
«Первый вид состоит преимущественно во взаимном обособлении от соседей.
История, начиная с первобытности, была всемирной преимущественно в этом, негативном смысле: культура и быт любого племени развивались путем противопоставления своего чужому. Каждая популяция не только при возможности отселялась от соседей, но главным образом ввиду невозможности отселиться обособлялась всем — начиная от говора и утвари. Каждая знала, конечно, лишь своих ближайших соседей, но культурно-этнические контрасты с соседями создавали всеобщую сеть, ибо ни одна из них, конечно, не жила в изоляции». [5] Там же, с. 310.
Ниже, в следующих разделах, будут изложены результаты поршневских исследований, касающихся биологических и социально-психологических предпосылок такого взаимного «отталкивания».
«Второй вид всемирно-исторической связи развивается как своего рода антитеза предыдущему. Во всем этом многообразии локальных культур можно ли найти общий знаменатель? Да, таковым оказывается война. Качественные различия переводятся войной на количественный язык: кто кого, кто сильнее. […] Войны или политическое равновесие между государствами становятся надолго важным выражением мировой истории. Но и этот вид взаимосвязей касается лишь соседей. […] Этот цепной вид всемирности царил до нового времени». [6] Там же, с. 310.
Поршневский анализ войны как специфического «свойства» человека будет рассмотрен ниже, в следующих разделах.
«Однако задолго до нового времени возникает и тенденция третьего вида: добраться до любых отдаленнейших точек мировой системы, разузнать, завязать с ними прямые отношения. […] Торговля — второй способ перевести на язык количественных соизмерений качественные культурно-этнические различия между народами на всем пространстве обитаемых материков Земли. […] Начиная с эпохи великих географических открытий международная торговля (она же международный грабеж) начинает интенсивно конструировать этот третий вид взаимосвязи мировой истории. Первые два сохраняются и развиваются дальше, но третий вид как бы отрицает их: это связь не цепная, а постепенно возникающая связь всех стран со всеми. Торговля влечет за собой рост всех видов коммуникации и информации, обмен товарами порождает тот или иной обмен людьми. В этом смысле — прямой всеобщей связи — история становится всемирной только с эпохи капитализма». [7] Там же, с. 310–311.
В рамках этого раздела речь будет идти преимущественно о синхроническом единстве мировой истории. Диахроническому ее единству будет посвящен последний раздел настоящего обзора.
Остановлюсь на результатах поршневских синхронических исследований, привязанных лишь к трем хронологическим точкам: XVII век (Тридцатилетняя война), XIII век (Ледовое побоище) и эпоха расцвета рабовладельческого строя.
1. Тридцатилетняя война (1618–1648)
Эпоха Тридцатилетней войны исследовалась Поршневым на протяжении многих лет. Результаты этой работы отражены во множестве публикаций, начиная с 1935 года, [8] См.: «Фронда. Большая советская энциклопедия.» Первое издание. Т. 59. — М., 1935. Это одна из первых публикаций Поршнева по истории данного периода.
в том числе в фундаментальной трилогии, из которой только третий том вышел при его жизни, а второй — так и не вышел вовсе. [9] «Франция, английская революция и европейская политика в середине XVII века.» — М.: Наука, 1970; «Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства.» — М.: Наука, 1976.
Эта фундаментальная трилогия была для Поршнева опытом исторического исследования специально выбранного «синхронического среза», толщиной в несколько десятков лет и охватывающего — в идеале — все пространство человеческой ойкумены.
Необходимость именно таких синхронических срезов в исторических исследованиях была им обоснована в упомянутом докладе «Мыслима ли история одной страны?»
«Пока опыта горизонтального среза истории в масштабах ойкумены еще никто не делал, таких книг нет. […] Технически каждый из них представляет необычайно сложную задачу. Ни один историк не может обладать необходимой филологической подготовкой и даже библиографической информацией. Один горизонтальный срез — задача для широкой кооперации специалистов. Пока, очевидно, возможны лишь частичные и предварительные опыты. Но как некое предельное понятие горизонтальный срез должен занимать свое место в мышлении историка». [10] «Мыслима ли история одной страны? Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения.» Ред. коллегия: М.Я. Гефтер (отв. ред.) и т. д. — М.: Наука, 1969. С. 312.
Читать дальше