Владимир Карпов - Маршал Жуков. Опала

И вот теперь мне предлагают вернуться в старую, закрытую сферу.

Все это я откровенно сказал Николаю Михайловичу. А он видно хотел заманить меня перспективой. Знал старый служака, что офицер, даже с душой писателя, не безразличен к чинам и должностям.

— Ты в заместителях недолго проходишь. Сразу тебя командиром назначить нельзя — должность генеральская, а ты полковник. По штату и заместитель в этой дивизии особого назначения тоже генерал. Вот получишь генеральское звание и передвинем тебя на командира. Сейчас наметили генерала, но мы его отправили с повышением, а ты нам больше подходишь — всю специфику этого дела знаешь отлично, во время войны много раз по тылам немцев ходил, это очень близко к тому, чем придется заниматься спецназовцам. Вот и будешь их учить.

Очень соблазнительные вещи говорил генерал. Но у меня и по строевой должности перспективы открывались хорошие, полк считался одним из лучших в округе, мне уже не намекали, а прямо говорили, что скоро буду выдвинут на должность заместителя командира дивизии. В общем, я колебался и попросил время на размышление.

— Сутки, — коротко определил Трусов. — Завтра в это время даешь положительный ответ. Что тебе раздумывать, в нашей системе тебя уважают, твой портрет в музее управления висит рядом с портретами других героев—разведчиков. Они посмертно, а ты вот живой.

Хитрил Николай Михайлович, по самолюбию мягким бархатом прошелся, наверное, и начальник ГРУ наказал ему непременно меня уговорить.

Думал я, конечно же, не сутки. Решил отказаться, главной причиной отказа была неминуемая секретность в предстоящей работе. Опять голова будет пухнуть от добротного материала, а писать нельзя ни о чем.

Я позвонил генералу Трусову на следующее утро, раньше назначенного времени.

— Когда подъедешь? — спросил он.

— Не приеду.

— Почему?

— Не стану ваше да и свое время тратить. Спасибо вам, Николай Михайлович, за доверие, но я останусь на строевой работе. Причины вам уже говорил. У меня одна книга на выходе, вторая в работе, а у вас опять все за девятью печатями.

— Ну и напрасно… Нет, ты все же приезжай…

— Нет, не приеду, боюсь, уговорите…

На этом наш разговор завершился. Я чувствовал: генерал Трусов на меня обиделся, неловко ему будет возвращаться в Москву, не осуществив задуманное в ГРУ.

Я привел этот случай из своей службы потому, что, на мой взгляд, он является хотя и косвенным, но еще одним аргументом, опровергающим какие либо тайные замыслы. Новое соединение (даже специального назначения) формировалось как войсковое, штатное, а не для заговорщических целей, в которых обвиняли Жукова.

Я не был «агентурщиком». Если бы действительно существовали какие—то тайные намерения у маршала и его «пособников», то им больше подошел бы именно специалист с агентурным опытом. А меня «вычислили», и генерал Трусов предлагал мне работу именно как войсковому разведчику, да еще со строевым и педагогическим опытом работы, не говоря уж о фронтовом.

В общем, обвинение Жукова в заговоре и создании силы с целью захвата власти было явным вымыслом Хрущева для более надежной компрометации маршала. О ее создании Генштабов был издан официальный приказ, обеспечением занимались соответствующие управления: оружием, обмундированием и питанием, транспортом, средствами связи, жильем и автопарками, то есть все, кому полагалось этим заниматься по служебным обязанностям.

После Октябрьского Пленума, «спецшкола» (дивизия) была расформирована. Офицеров (туда подбирали лучших из лучших!) уволили в запас, независимо от возраста и выслуги лет, почти всех без пенсии. (Как же, «заговорщики»!)

Кстати, в американской армии в 1960 году войска специального назначения, на основе приобретенного на многих маневрах опыта переформировали, и было создано уже первое соединение (т. е. дивизия) специального назначения, в которое входили три группы. Прикиньте: 162 офицера х 3 = 463; 570 сержантов х 3 = 1710 и несколько тысяч рядовых разведчиков—диверсантов. И ставилась перед ними уже задача не только поиска и уничтожения ракетных установок, но и организации в тылу противника «сил сопротивления», т. е. диверсионно—подрывных и партизанских отрядов из местного населения, снабжение их и руководство боевыми действиями.

Такие спецчасти были в США через два года после «разгона» нашей единственной спецдивизии.

А к концу 80–х годов подобные формирования в армии США выросли в «силы специальных операций». Их численность почти 40 тысяч человек, они подчинены теперь созданному в 1987 году Объединенному командованию специальных операций США. В сухопутных войсках они имеют девять групп специального назначения (примерная численность каждой приведена выше); четыре группы психологической войны; отдельный батальон и 24 отдельные роты гражданской администрации; полк «рейнджеров» (три батальона — девять рот); отдельный отряд «дельта»; отдельный вертолетный батальон спецназ.