Александр Широкорад - Россия на Средиземном море

Из этих кораблей «Баян» был оставлен стационером в Афинах, а «Медведь» – в Константинополе.

23 ноября 1858 г. «по чугунке» в Геную прибыл великий князь Константин Николаевич. Там уже стояли в гавани «Ретвизан», «Палкан» и «Баян». Великий князь поднял флаг на «Ретвизане», и поздно вечером отряд снялся с якоря и направился в Вилла-Франко, куда и прибыл утром следующего дня.

27 ноября Константин пишет брату Саше: «Сегодня я ездил в Виллафранку с Штакельбергом осмотреть здание, уступленное нам сардинцами и которое было поводом ко всей крикотне в журналах. В нем можно будет очень удобно учредить маленький лазарет, кузницу, мелкие мастерские и склад некоторых материалов, одним словом, именно то, что нам будет нужно за границей. На рейде стоят теперь «Ретвизан», «Палкан» и «Баян». Они в прекрасном состоянии и виде, и больных меньше, чем бывает обыкновенно у нас дома. Но «Палкану» после трехлетнего постоянного плавания будет необходимо войти в Тулон в доки, хорошенько осмотреться и выконопатиться. Каждый день мы теперь ждем прихода «Рюрика» и «Медведя». «Громобой» вышел из Кадикса 23-го числа. «Рюрик» особенно мне нужен, потому что на нем моя кухня и штатское платье для Парижа. Посему я отложил мою поездку туда до будущей недели и дабы успеть сделать все нужные приготовления» [125].

Из следующего письма царю: «Для отправления из Ниццы я ожидал только прихода «Рюрика» и «Громобоя». Они оба прибыли благополучно, первый 30 ноября, а второй – 2-го декабря, после ужасно бурного и трудного плавания, но в превосходном состоянии. Только на «Рюрике» волнение вышибло несколько досок в гальюне и в кожухе. «Громобой» же пришел в том же отличном виде, в каком вышел из Кронштадта два месяца тому назад. Состояние здоровья команд на них и вообще на всей эскадре превосходно. Ночью с 4-го числа на 5-е мы снялись с якоря и имели самый чудный и спокойный переход в Тулон, куда прибыли в 11 часов утра. Я имел свой флаг на «Громобое» и жил в моей прелестной рубке, которую Ты знаешь. «Громобой» прекрасный фрегат, но не ходок. Под одними парами он больше 8 или 8,5 узлов ходить не будет» [126].

5 декабря генерал-адмирал отправил «Баян» в Неаполь для подготовки своего визита в Неаполитанское королевство. Через два дня и сам Константин на «Громобое» вместе с «Ретвизаном» покинули Вилла-Франко. На следующий день фрегат зашел в Геную и, наконец, 22 декабря прибыл в Палермо. Там великий князь и команды «Громобоя», «Ретвизана» и «Баяна» встретили Новый год.

7 января 1859 г. «Баян» пошел в Грецию. 20 января в Палермо пришел корвет «Медведь». К 7 февраля эскадра перешла в Мессину, а 12 февраля – на Мальту. Там уже стоял трехдечный корабль «Цесаревич».

Тут надо сделать маленькое отступление. Согласно условиям Парижского мира 1856 года, Россия могла иметь на Черном море лишь 6 корветов водоизмещением до 800 т и 4 шхуны водоизмещением до 200 т. Поэтому в 1859 г. в Средиземном море шла передислокация русских кораблей с Черного моря на Балтику и обратно.

Так, 2 февраля 1858 г. из Севастополя вышли два новых 135-пушечных корабля «Цесаревич» и «Синоп». Они строились как паровые, но машины было решено установить в Кронштадте, поэтому на Средиземное море оба корабля шли под парусами. «Синоп» прибыл в Кронштадт 28 июня, а «Цесаревич»– 8 июля 1859 г.

Навстречу же с Балтики на Черноморский флот шли два отряда корветов. Первый в составе корветов «Рысь», «Зубр» и «Удав» вел капитан 1 ранга Лихачев. Отряд вышел из Кронштадта 13 июня 1857 г. и уже 27 августа был у Дарданелл. Турки заставили ждать целых 4 дня. 7 сентября отряд прибыл в Севастополь.

Второй отряд в составе корветов «Вепрь», «Волк» и «Буйвол» капитан 1 ранга Винк вывел из Кронштадта в начале сентября 1857 г., а 30 марта 1858 г. он прибыл в Одессу.

Но вернемся к эскадре генерал-адмирала. Утром 19 февраля 1859 г. она снялась с якоря и двинулась в Палермо, куда и пришла 21 февраля.

7 апреля отряд отправился в Пирей. Так простояли до 25 апреля, а 28 апреля бросили якорь в Яффе.

До 11 мая великий князь с компанией осматривал библейские места, а затем отправился к Дарданеллам, оставив в Яффе фрегат «Палкан».

20 мая Константин Николаевич соизволил осмотреть Чесменскую бухту. И вот 25 мая «Громобой» бросил якорь в Стамбуле.

Константин Николаевич писал Александру II: «Константинополь нас задерживает. Здесь сделаны такие огромные приготовления, прием, нам оказанный, до такой степени выходит из ряда того, что когда-либо здесь происходило, что оставаться менее недели не было никакой возможности, оно значило бы на неимоверное гостеприимство отвечать грубостию. Достоверно, что султан для нашего приема израсходовал более двух миллионов рублей серебром. Нам отведен особый дворец на Босфоре, Эмерчьян, совершенно заново и великолепно отделанный, снабженный огромной прислугой, кухней, экипажами и каиками. Кроме того, приготовлено несколько великолепных киосков. Мне султан дал алмазные знаки своего ордена, жене – великолепный бриллиантовый браслет с изумрудом. Сам он из кожи лезет, чтоб сделать нам приятное. Так, в день нашего приезда, несмотря на скверную погоду и на проливной дождь, он выехал к нам навстречу в Топхане и встретил нас внизу лестницы. На другой день он нам отдал визит. Завтра, покуда я буду обедать у него, жена будет обедать в его гареме с его первой женой, сестрами и дочерьми. Все это вещи до сих пор никогда не виданные, которые выходят совершенно из общепринятого порядка и из обычаев» [127].