Зардушт Ализаде - Конец второй республики

Тут вдруг от обиды заплакал Осман Гундузов. «Вы нас унизили» — только и сумел он выговорить сквозь рыдания. Тут слово взял мужчина лет пятидесяти:

— Вы меня все знаете. Я — учитель. Многие из вас — мои ученики. Утром, когда я выходил из дома, направляясь на митинг, я попрощался с домашними. Моя жена — аварка. Кто мои дети? Аварцы или азербайджанцы? Если кто-то скажет, что они аварцы, другой возразит, что нет, они азербайджанцы. И оба будут правы. В НФА мне сказали, что я должен прийти на митинг с оружием, трибуну захватили аварцы. В кого я должен был стрелять? В братьев моей жены? В дядей моих детей?

В зале наступила абсолютная тишина. Я молчал. Осман Гундузов перестал плакать и, насупленный, молчал.

Учитель обернулся к нам:

— Большое вам спасибо, Зардушт бей. Большое спасибо, Агаджавад бей. Вы предотвратили страшную трагедию. Балакен никогда не забудет вас.

«Забудет, забудет» — подумал я и сказал:

— Спасибо всем. Нас в Баку ждут важные дела. Впредь не допускайте к микрофону случайных людей. Будьте осторожны, у нас коварные и жестокие враги.

В Баку нас ждали неприятные известия. Небольшие группы людей, по десять-двадцать человек, ходили по учреждениям и предприятиям, врывались к директорам и требовали увольнения работников армянской национальности. Этих хулиганов возглавляли националистические «вожачки» — Мохаммад Хатеми, Халил Рза, некоторые молодые активисты НФА из числа фанатов Абульфаза Алиева. Милиция ничего не предпринимала. Ситуация начинала напоминать канун сумгаитского погрома. Власти своим бездействием поощряли погромщиков, способствовали пробуждению самых низменных инстинктов толпы.

В Баку я узнал от Лейлы Юнусовой, что перед штаб-квартирой НФА вывешены списки жителей города — армян с указанием адресов. Она позвонила в Правление и потребовала от Исы Гамбарова убрать списки. Гамбаров сообщил, что Правление уже не контролирует ситуацию, что сорванные списки вывешиваются вновь и что “ничего нельзя сделать”.

Мне позвонил Фархад Бадалбейли, известный пианист, ректор Консерватории, гордость нашей национальной музыки, потомственный интеллигент, сочувствовавший НФА на этапе его зарождения, принимавший участие на нескольких его мероприятиях.

— Это безобразие, Зардушт! В консерваторию ворвалась толпа каких-то, грязных молодых людей, начала орать, требовать снять со стен портреты Бетховена, Листа, Чайковского. Убрать европейские музыкальные инструменты, оставить только национальные и портреты азербайджанских композиторов. Разве для этого мы начинали наше движение? Они дали нам срок — три дня. Ультимативно потребовали убрать все западное и русское, и обещали явиться проверить исполнение их приказа через три дня. Я еле их выпроводил. Когда они хотели снять со стены портрет Бетховена, я им сообщил, что Людвиг ван Бетховен убил свою кормилицу-армянку. Только тогда они остановились и с уважением посмотрели на великого классика мировой музыки.

Я обещал Фархаду, никогда не теряющему самообладания и чувство юмора, разобраться. Позвонил нескольким людям в НФА. Никто ничего не знал. В организации царила анархия. Но эта анархия искусно направлялась и управлялась.

Стало известно, что на проспекте Ленина, недалеко от железнодорожного вокзала, на женщину-бакинку, шедшую по улице с сыном-подростком, напала группа молодых беженцев только за то, что они между собой разговаривали по-русски. Банда избила сына и ударила его ножом. Юноша выжил, но побывал в реанимации.

Петербург конца 1917-го года, Берлин 1934-го года, Баку конца 1989-го года… Национализм и ксенофобия творили и творят одни и те же гнусные преступления.

Мы с Лейлой Юнусовой подготовили обращение к членам НФА, напечатали и размножили в виде «Специального бюллетеня». Вот его текст, проливающий свет на многое из того, что творилось тогда в рядах НФА:

«Уважаемые дамы и господа! Кризисная ситуация, создавшаяся в организации, и почти полное отсутствие информации продиктовали нам необходимость обратиться к вам посредством специального бюллетеня. Правда одна. Не может быть специально подготовленной для масс правды и истинной правды для членов Правления. Обмен мнениями, разногласия и идеологическая борьба — естественное явление в демократической организации и, если не нарушаются демократические правила, являются признаками ее здоровья.

Народный Фронт Азербайджана за короткий срок превратился в один из самых сильных фронтов всего Союза, способный повести за собой большинство населения республики. После официальной регистрации и создания отделений почти во всех районах Азербайджана, НФА превратился в единственную общественно-политическую организацию, способную победить на предстоящих выборах Компартию, потерявшую доверие народа. Это прекрасно сознавало как республиканское, так и союзное руководство. Подобный ход событий не мог, естественно, удовлетворить партийно-государственную бюрократию ни Москвы, ни Баку. Свержение или же ослабление руководства НФА, способного повлиять на общественно-политическую ситуацию в республике, стала стратегической целью партийно-государственной бюрократии. Оставалось избрание тактических приемов реализации этой цели и начало их применения.