Анатолий Уткин - Измена генсека. Бегство из Европы

Как пишет в мемуарах Мэтлок, «русские могут терпеть многие недостатки в своих вождях, но слабость и трусость — никогда» 137. А в данном составе преобладали именно эти два качества. Премьер Павлов ушел со своего поста якобы по болезни. Та же болезнь — жестокая русская болезнь — поразила номинального нового главу государства — Янаева. Заговор потчевал страну «Лебединым озером» в то самое время, когда нужно было открыть народу глаза на наступившее смутное время. Только рвущая все любовь к Отечеству способна вызвать искру симпатии и волну поддержки. Но никто ничего не объяснял онемевшему народу (кроме CNN, дававшей картинку, и «Свободы», вставшей за Ельцина) суть происходящего.

Это молчание покусившихся на власть стало подлинным символом наступившего смутного времени. Одна сторона говорила безостановочно, не стесняясь перебора. Вторая надеялась на то, что «все понятно и так».

Произошло истинное идейное смешение. Отсюда молодежь на баррикадах вокруг Белого дома и ожесточенность москвичей в отношении голодных танкистов, не понимающих, что они делают на московских улицах.

Запад уже начал осознавать картонный характер московских заговорщиков. В Лондоне Мэйджор предсказал новому режиму в Москве короткую жизнь. Миттеран назвал Янаева «просто игрушкой в чужих руках» — трудно было представить, что за переворотом, как этот, не стоит никто . Они что, эти новые «декабристы», желали «разбудить» нового Герцена и рассчитывали на исторический цикл в сто лет — в то время когда судьба страны требовала решительности и сыновнего самоотречения сегодня?

Американцы полагали, что Горбачев «дал заговорщикам надежду на то, что он будет сотрудничать с ними» — такой вывод они сделали из общего «поворота вправо», сделанного президентом СССР осенью 1990 г. Атака на вильнюсскую телевизионную башню в январе 1991 г. была не только репетицией захвата власти Комитетом по чрезвычайному положению, но и проверкой степени легитимации Горбачевым использования силы.

Западному уму было трудно представить себе, почему Горбачев, после Вильнюса и Риги, Баку и Тбилиси, отказался сотрудничать с ГКЧП. Западу трудно было оценить его боязнь потерять западную поддержку. Горбачев при этом не исключал полностью введения в СССР президентского правления при определенных обстоятельствах. Те, кто был ближе всего к нему — Крючков, Болдин, Павлов (со времени своего премьерства) — сконцентрировали свои силы на убеждении его в необходимости обратиться к силе. Горбачев согласился с ними, в частности, в марте, когда приказал войскам войти в Москву. Все больше (партийных) деятелей присоединялись к убеждению, что Горбачев должен использовать либо железный кулак, либо покинуть свой пост. Он делал вид, что готов применить силу, но затем убеждал соратников отступить…

21 августа Буш обратился по телефону к Ельцину. Впервые Буш сказал: «Борис, мой друг!» Хьюэтт сказал, что Ельцин ныне — ключ к ситуации в Москве. К полудню того же дня президент Буш связался и с Горбачевым, как только связь с Форосом была восстановлена, но это уже была дань пошлым сантиментам.

Утром 22 августа 1991 г. Верховный Совет Российской Федерации выслал к Горбачеву в Форос делегацию, чтобы привести президента СССР в Москву. Во главе делегации был герой Афганской войны полковник Александр Руцкой, основу «делегации» составляли сотрудники российского КГБ. Трагедия имела и некий полукомический оттенок — параллельно Руцкому в Крым летели «мастера заговора» — маршал Язов и председатель КГБ Крючков — с невероятной целью: получить аудиенцию у Горбачева, объясниться и получить искупление грехов.

Горбачев, вне сомнения, понимал, что его политическое спасение зависит от степени дистанцирования от ГКЧП, и он, разумеется, не принял Крючкова и Язова. Слова министра обороны бывшей мировой сверхдержавы о том, что ему «стыдно перед Раисой Максимовной», в достаточной степени характеризуют мыслительный код забывших, в чем же все-таки их воинский долг военачальников. Маршал Жуков в 1953 и 1957 гг. вел себя более определенно.

Финал ГКЧП означал завершение исторического периода, характеризуемого словом перестройка . Оставался вопрос, вынесет ли разброд своих сыновей огромная и застывшая в недоумении страна, где инициативу немедленно взяла на себя группа лиц вокруг Ельцина, среди которых было немало авантюристов. Под лозунгом спасения конституционного порядка эти люди несколько месяцев держали страну в состоянии полного отсутствия конституционного порядка и захвата движимого и недвижимого имущества.