Константин Гордиенко - Чужую ниву жала (Буймир - 1)

Оно и понятно: прокурору тоже приходится тяжко - бесконечное количество старых дел остается неразобранным, а тут привалило множество бунтовщиков, полны все тюрьмы, склады и холодные, где разместить столько людей? Потому-то прокурор и жалуется - не хватает, мол, следователей.

- Если сажать за каждую провинность - хэ-хэ!

- Пусть отправляют в Сумы.

- А там? Самим тесно.

- Леший его знает, что же тогда делать? - развел пухлыми руками Добросельский.

Он насмешливо хмыкнул. А подумав, добавил: кроме того, прокурор, вероятно, не хочет остаться в дураках. Разве не известен случай с губернатором, запретившим собрание интеллигенции? Оно было обжаловано, и от Нольде пришло уведомление, что жалоба будет рассмотрена. Вот и разбери теперь, что дозволено!

- А тем временем, пока будем разбирать...

- Деревня разберет экономии! - остроумным замечанием, неожиданно сорвавшимся с языка, земский поразил не только исправника, но, казалось, и самого себя.

- Хорошо, что наши люди следят повсюду. Нарожный уже не проберется в села...

Добросельский взял под сомнение это заявление исправника:

- А листовки? Как пересылают прокламации?

Самосуд нахмурился - не проследили еще.

Добросельскому было ясно: искра, брошенная социал-демократами, - да только ли ими? - попала на сухой порох. Вот-вот вспыхнет пламя.

Земский вздумал, по-видимому, нагнать страха на исправника.

Взять, например, набег на харитоненские земли... Земский внушал прокурору мысль, чтобы он применил параграф, карающий за участие в мятеже. Рубят лес, самовольно пасут на чужой земле скот, гонят с поля людей какие еще нужны доказательства? Прокурор же усмотрел в этом только нарушение первого параграфа постановления двенадцатого января... Странная нерешительность! И вот вам последствия: горничные, конторщики должны поить скот... А кто будет стадо пасти? И для чего - чтобы его отобрали крестьяне?

Исправник должен был с тревогой засвидетельствовать: немало крестьян принимало участие в демонстрациях на улицах Харькова. Наслушались агитаторов, призывов против самодержавия, насмотрелись на то, как рабочие бьют полицейских и казаков, отбирают у них оружие, как рвут и топчут портреты монарха...

- Вот до чего довела агитация! - должен отметить исправник.

Конечно, надо прибрать к рукам главарей и агитаторов. Надо в каждом селе иметь надежных людей. А дают ли на это средства?

Добросельский безнадежно смотрит на события:

- ...Заливают шахту водой, портят домны, паровые котлы, машины! И деревня уже не столько спорит об аренде или оплате полевых рабочих, как стремится поделить земли Харитоненки! Уже восстают против власти! И на заводе Гельферих-Саде рабочие требуют права увольнять и принимать на работу!

- А в Екатеринославе уже речь ведут не об оплате труда, а хотят забрать заводы и рудники в свои руки!

Добросельского трясла лихорадка, угрожающе покраснели короткая толстая шея, круглое лицо.

Самосуд мрачно смотрит на воспаленную физиономию земского, убежденно и односложно твердит:

- Нужны войска...

Добросельский как бы пренебрежительно добавляет:

- ...Трепов указывает на нерешительность действий войсковых частей! Разве не известны ему настроения запасного солдата? Как себя проявили полки в Харькове?

Исправник вынужден подтвердить:

- Казаки расстреливают бунтовщиков тысячами, да разве это устрашило остальных? Что делается на Кавказе, в Харькове, Одессе, Екатеринославе, Москве, Петербурге? Пока бастуют одни заводы, другие отчисляют забастовщикам пособия от своего заработка! Забастовка перекинулась уже и на заводы в Сумы. Схватили за горло не только Харитоненку. Молодежь непокорна, мятежна, бесстрашна! На кого надеяться?

Добросельский считает нужным довести до сведения губернатора о деятельности сумской земской управы, которая насаждает повсюду политически неблагонадежных учителей, лекарей, агрономов, статистиков, землемеров, страховых агентов. Связанные с селом, они не только не помогают полиции, не выдают бунтарей, но сами сеют опасные мысли среди населения, причем открыто. Добросельскому известно немало случаев. Взять хотя бы учителя Смоляка. По требованию земского сумского участка его уволили как неблагонадежного и... прислали в Буймир крестьянам в советчики. Теперь он подговаривает крестьян делить помещичью землю!

Исправник безнадежно вздохнул. Трудно представить себе, как избежать лиха, предупредить худшее? Он углубляет мысль земского - разве искоренишь зло, если все ошалели? Особенно молодежь. И дело не в земской управе, вся интеллигенция взбаламучена! Один податной инспектор да акцизный, слава богу, стоят в стороне...