Константин Гордиенко - Чужую ниву жала (Буймир - 1)

- Ты не смейся, потому что мне труднее заработать рубль, чем пану тысячу!

Право, Захар надумал сегодня будоражить людей. А ведь в самом деле, как сможет человек обойтись без гроша - все равно что без воды, без воздуха. Кто же будет делать деньги, когда царя не станет?

- Вы, товарищ Захар, - на удивление всем отчетливо ответил Нарожный.

Захар смущенно отвел глаза - смеяться над ним вздумали или дурачить его?

Юрий Иванович, однако, весьма ласково повел дальше складную беседу, из которой люди узнали: крестьянин, рабочий собственными руками создают богатство, и все это богатство помещики, да капиталисты, да казна прибирают к рукам, наживаются...

Слова как будто и обычные, и с мастером людям не раз приходилось разговаривать и даже чарку выпивать (когда пускали молотилку), и мысли простые, а все ж нелегко это укладывается в голове.

Тут Юрий Иванович достал из дупла сверток, стряхнул с него муравьев, развязал, развернул - то была книжка - и, не спеша переворачивая страницы, закладывая травинки, начал читать о том, как с калеки снимают залатанную свитку и распинают вдову за подушное... Впервые поденщики узнали о горькой доле крепостного песенника Шевченко, о том, как царь его карал, загонял в неволю, но тот не каялся. Будет ли правда на земле? Эта думка давно беспокоит сердце Захара. Должна быть, - гневно пророчествует Кобзарь, иначе остановится солнце и спалит оскверненную землю... Оживут степи, озера, и сойдутся вольные люди, и осядут веселые села...

Мастер рассказал, как попы дурманят народ, наводят туман на глаза, чтоб душители, цари да помещики, могли в страхе держать народ... Мудреное слово, которого сразу и не выговоришь, - про эксплуатацию Захар услышал впервые. Отработки, наем, заработки - эксплуатация... Подушные, выкупные, подать - просто грабеж людей... Все беды, зло, напасти, которые давят село, заключены в этом метком слове. И Захару теперь уже нетрудно усвоить еще одно новое огненное слово - революция, которое означает народное восстание против угнетателей, то есть эксплуататоров, против произвола, гнета. Именно борцов за свободу, которые хотят пробудить народ, и ссылал царь на каторгу, загонял в тюрьму...

А ты, всевидящее око?

Ты не смотрело ль свысока,

Как сотнями в оковах гнали

В Сибирь невольников святых,

Как мучили и распинали

И вешали?

А ты не знало?

И ты смотрело все на них

И не ослепло? Око! Око!

Не очень видишь ты глубоко!*

_______________

* Стихотворение Т. Шевченко. (Перевод А. Твардовского.)

Захар возвращался домой. Словно бы свет изменился. Все стало необычным, небудничным: поле, деревья и ясный день, небо над ним - пусть попы теперь больше не напускают тумана. Теперь Захар не станет говеть. Словно какую-то глубокую тайну несет в груди Захар - такими проницательными глазами смотрит он на все. Понимает что к чему. И на людей, что встречаются дорогой, Захар смотрит теперь снисходительно: знают ли они, что такое, скажем, эксплуатация? Ничего-то, вероятно, они не знают, как кроты в норе живут. Солнце светит, ветер веет, и они не ведают, что творится вокруг. А если бы встречные дознались, то, может, страх напал бы на них? Или, как и Захар, они пошли бы грудью на врага?.. И хоть он еще не пошел, да кто знает, должно быть, этот час не за горами... И кому бы он мог рассказать обо всем этом? Душа переполнена переживаниями, мысли, чувства бьют через край... Жене да старому отцу понесет Захар прежде всего великую тайну о дорогом слове, что сияет, словно ясная звезда, полногласное, меткое, желанное слово - революция...

Только надо теперь Захару беречься - он знается с секретными людьми. Как бы не дошло до старшины, урядника, земского. И вдруг даже песню захотелось запеть Захару - собственно, песня сама пришла на уста:

...Орися ж ты, моя ниво,

Долом та горою,

Та засiйся, чорна ниво,

Волею ясною!*

_______________

* Стихотворение Т. Шевченко.

Действительно, эта песня давно жила в сердце Захара, только он не мог ее сложить...

20

Едва солнце бросит на поля первый луч - поля оживают: красуется пшеница, рожь, ячмень вытягивают колос, поле серебрится, - Харитоненко этим летом соберет хороший урожай...

Босые потрескавшиеся ноги топали по мягкой пыли, которая за ночь остыла. Свежий ветер полей бил в расстегнутую костлявую грудь. Захар с самого рассвета направился в поле, задумал обойти разбросанные нивки, осмотреть свои и людские посевы. Зависть сушила сердце гречкосея, немало злых, едких мыслей приходило в голову Захара. Была бы помощь в хозяйстве, да опять Павло и Маланка должны работать в экономии. Захар с женой смолоду тоже не вылезали из экономии, а этой весной Захар ходил за панской сеялкой, на своем коне бороновал, отрабатывал аренду Харитоненке. Старый отец Ивко тоже вырос в экономии. Харитоненко богател, наживался на людской силе - как мастер Нарожный говорит, на эксплуатации, - разрастался вширь землей, лесами, заводами, угодьями, а село загнано в овраги, на пески, бугры, болота. А тут еще солнце пожгло крестьянские хлеба. Захирел ячмень, пожелтел, трава выгорела. Ранним утром встанешь - трава сухая, нет росы, корова на пастбище мучается: все выжжено! Жадно тянется она губами к земле, перхает, чихает - сухой солончак, щиплет жесткую траву, по этой траве нельзя ходить - колется. Жабы квакают - к засухе...