Константин Гордиенко - Чужую ниву жала (Буймир - 1)

Неизвестно, почувствовал ли следователь сожаление и беспомощность в словах Захара или задумался над этим.

- А кто же читал бунтарские книги, не учитель ли? - скороговоркой спрашивает он.

Захару снова странно слышать эти слова.

- Разве на селе нет детей? Школьники. С удовольствием читают.

Ведь нет еще такого закона, чтобы детей привлекали к ответу?

- А на ярмарке ты стал на возвышенное место и произносил речь, подстрекал село против землевладельцев?

Захар не станет скрывать, на селе ходил слух, будто будут нарезать землю...

- Кто сеял такие слухи среди людей, когда и что? Не слетел же слух на село как какая-нибудь птица?

- Без всякого сговора... Такое время пришло, люди хотят вырвать землю у панов, весь век терпим невзгоду...

Оторопь взяла следователя, стало душно, глаза осоловели, мелкий, как маковое зерно, пот оросил его лоб. К его удивлению, Захар чувствует себя довольно свободно в столь необычной обстановке, даже сочувственно смотрит на распаренное лицо следователя - жаркий день выдался, - и по привычке хлебороба он посматривает на небо. Совершенно беззаботный человек сидел перед следователем, мечтающий о дожде, о поле, кто знает, чем озабоченный, вероятно, домашними делами, далекий от всяких общественных дел, от политики, которая просто ему не по разуму. На основании слов земского следователь ожидал увидеть грозного бунтовщика. Но, видно, Добросельскому со страха показался этот своеобразный человечишка таким неистовым. Кроткий, смирный, бесхитростный, чистосердечный. Какой?.. Сам следователь, однако, не мог точно определить. Список преступлений наводил на иные мысли.

Но поступки? И как такой недотепа мог повести за собой село? Неграмотный. Столько наделать зла? Быть вожаком? Неисчерпаемый источник злой воли! Недоразумение... Надо допросить Смоляка. Нарожный... Вот где разгадка, ключ ко всему. Неуловимый. Две губернии сбились с ног. Следователя даже затошнило. Сколько бьется над этим неучем, ломает себе голову и не может выведать ничего путного! И еще ждет сотня Захаров. Нераспутанных дел. Совсем замотался: лето, теснота, грязь, опасность, некуда сажать, новые все прибывают, хоть разорвись, спеши, хватай, а тебе напоминают, торопят, делают выговоры... Попробовали бы...

Следователь с ненавистью смотрит на Захара, решив повести разговор иным путем, не давая одуматься. Неожиданным натиском, может быть, удастся вырвать неосторожное слово.

- Старшину бил?

- Со страху, - нисколько не задумываясь, ответил Захар.

У следователя помутилось в голове. Можно одуреть. Нужно нечеловеческое терпение. Невозможно понять... Следователь привык ко всяким неожиданностям, но с таким притворством не встречался. Старшина, видите ли, угрожал арестантскими ротами, поэтому Захар его со страху и ударил! Вы слышали? Простодушие или лукавство? Маска, скрытность или на самом деле придурок.

- А кто стрелял в стражников?

На этот раз Захар утратил свою привычную кротость. Разве он был в солдатах, умеет стрелять из ружья? Дед его, рассказывали, сразу семь турок убивал на войне. Стражники стреляли в людей, это известно, а чтобы крестьяне?.. Такого быть не может. В селе появилась бешеная собака, и у людей нечем было убить ее, так убили палками. Кто раскрыл крышу сарая у урядника? Да разве только у урядника? У самого Захара буря сорвала кровлю - ветхая хата, кабы не сухое дерево, снесла бы...

Неизвестно, что делал бы следователь, какой новый способ выдумал бы разве у него не хватает опыта? - он только начинал допрос, еще оставались вопросы о церкви, о лесе, о машинах, о разгоне поденщиков - немало бед натворил этот злой зачинщик, бунтарь, немало за ним невыявленных дел, хватило бы. Но, бес его знает, не запутываются ли дела еще больше?..

На улице раздался вдруг сильный шум. В голове и без того гудит, воскресный день, дребезжат возы в тучах пыли... Ярмарочный гул приближался, нарастал, тягучий, грозный. Следователь встревожился. Захар насторожился.

В ворота застучали, загремели, так что отозвались стены, затряслось здание. Послышались выстрелы, зазвенело окно, долетели грозные выкрики: "Жандармы, кровопийцы, подлюги, гады!" Следователь обмяк, ослабел. Захар повеселел.

- Как будто наши, - ласково сказал он следователю.

Исправник, вероятно, думал напугать село - возьмут бунтарей, люди растеряются. Вожака Захара засадили в тюрьму - всем зачинщикам наука, угомонится село...

А село обуял гнев. Погоревали, поговорили, договорились. Над всем селом надругательство, глумятся над человеческими правами, а где же свобода?