Константин Гордиенко - Девушка под яблоней (Буймир - 2)

- У Родиона нет гуманности, - вставляет пастух Савва.

Пастух давно говорил - не нужно нам такого председателя. И собрание согласно с пастухом: неугоден нам Родион и вся его компания - Селивон с Игнатом!

Родион Ржа из-под насупленных бровей зло уставился на Савву; плотный Селивон, Игнат сопят, что упыри, дать им волю - разорвали бы на части пастуха! Последнее, конечно, всего лишь плод его воображения. На самом-то деле Селивон с Игнатом сидели понурясь, тише воды, ниже травы. Да им ничего и не оставалось, как покориться обстоятельствам. Подчинился требованию собрания также и кроткий миролюбец, тишайший страдалец Родион Ржа:

- Снимайте меня, я уже приготовил вилы.

Не желает он отныне "быть у руля".

Скорбная тишина, всхлип, стон.

Соломия прослезилась: такой бесценный человек - и вдруг возьмет вилы!

Татьяна тоже огорчена: такой руководитель, устали ведь не знал - и вдруг станет на рядовую работу!

О Саньке и говорить нечего - все самые заманчивые надежды вырваны с корнем! Отныне не Санька будет верховодить на ферме, не ей выпадет слава, почести, ордена! Она-то думала, что сила в его руках, а оно вот как обернулось.

Кладовщик Игнат скорбит:

- Без Родиона нас и куры заклюют!

Но его предупреждение никого не пугает. К тому же беспутный пастух с ядовитой ухмылкой кивает на Родиона, не желающего якобы больше ходить в председателях, - не хочет, как кобыла овса. Этак из-за недругов своих, чего доброго, и в ад не попадешь.

Родион делает еще попытку переубедить собрание:

- Враги мои и советской власти пытаются оклеветать меня!

Родион, вероятно, сам не ожидал впечатления, которое вызовут его слова.

Собрание возмутилось околесицей, которую понес председатель.

- Неудачный руководитель - огромное зло, - сказал Марко. - На него надеются, ему верят, а в нем нет ни живой души, ни ума, ни совести. Вот он и прячется за спину советской власти, думает, что это спасет его.

Марку, однако, не удается сбить Родиона.

- Это тот, что попал в "окно сатиры"! - сделал он попытку опорочить Марка.

- За правду! - раздались голоса из зала.

- Меня тут обвиняли... будто бы я разогнал кадры, - бубнит председатель. - Мы хотели исправить Марка и Павлюка, но эти люди не признают критики!

Родион вздумал "исправлять" Павлюка! Трактористу Сеню понятны уловки председателя, все его ходы и извороты. Да и кому они не видны?

- Устин Павлюк - старый член партии, организатор и первый председатель колхоза в Буймире! - говорит он.

Чем вздумал удивить Родиона!

- Он перерождается! - кричит Родион. Разве он не знает, что сказать?

- А что касается пастуха Саввы, - продолжает Родион, - так этот человек никак не может избавиться от пережитков прошлого - избил председателя ревизионной комиссии.

Нагорному сегодня хватало впечатлений, он ко всему прислушивался, наблюдал, записывал, но от последней новости несколько стал в тупик.

Пастух Савва сам торопится выложить перед секретарем свою вину. Правда, прежде всего он бросает Родиону:

- Администратор ты голый, вот что я тебе скажу!

И тогда уже рассказывает Нагорному, как это с ним случилось:

- Дьявол знает, как все вышло. Голова моя не боится ни чаду, ни дыму, а тут вдруг ни с того ни с сего разболелась. Лежу я больной, значит. Смотрю, едет на возу Гаврила - чересседельника на коне нет, хомут шею давит, а Гаврила еще и ноги на оглобли положил, совсем задушил коня. Не улежал я, выбежал: "Так-то ты колхозную худобу бережешь? Что это за копыто? А хомут? Думаешь, если есть машины, так можно коня не беречь? Ишь гонишь как бешеный! А будь бы он твой собственный, пожалел бы небось". Не стерпел - ну и дал тумака, не остерегся. Конь как заслышал мой голос, аж заржал...

Надо сказать, собрание очень снисходительно приняло покаянную речь пастуха, его простосердечная исповедь даже кое-кого привела в веселое настроение. Нагорный хоть и должен был признать добрые намерения пастуха, вставшего на защиту колхозного добра, но осудил самовольную расправу. Недостойно пастуха такое поведение.

Верно говорится - беда одна не ходит. Уж и без того довольно напастей свалилось сегодня на Родиона, а тут еще полеводка Варвара Снежко со своей жалобой - не лежит, дескать, у Родиона сердце к народу, вечно насупленный, глаза в землю, не здоровается никогда с человеком.

- Может, прикажешь тебе в спину кланяться, когда ты с цапкой в поле бежишь? - ответил Родион.

Варвара еще пуще расходилась, всякую пристойность забыла, налетела на Родиона: