Владимир Бешанов - Кроваво-Красная Армия. По чьей вине?

В результате в короткие сроки в Военном ведомстве была создана качественно новая, строго иерархическая партийная структура, не подчиненная ни территориальным партийным органам, ни высшему военному руководству, находящаяся в прямом и непосредственном ведении ЦК партии, а в конечном итоге его Генерального секретаря ― И.В. Сталина. По позициям Троцкого и его сторонников в армии был нанесен сокрушительный удар. Самое главное, на обозримую перспективу исключена была возможность деятельности в Вооруженных Силах какой–либо иной политической силы, кроме Коммунистической партии. Руководство партии Вооруженными Силами стало «основой основ военного строительства» на все последующие десятилетия.

В 1925 году Сталин ― уже признанный кормчий и единственный толкователь ленинского учения (во всех его выступлениях, густо пересыпанных цитатами, заклинанием звучало: «Так говорил Ленин»). Песен о нем еще не пели, но в апреле город Царицын переименовали в Сталинград.

Зиновьев, считавший себя законным престолонаследником, с удивлением понял, что Сталин оказался мастером политической интриги, переиграв его по всем статьям. Растеряв все свое самодовольство ―

«На деле нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина. Ильич был тысячу раз прав»,

― Зиновьев и Каменев кинулись к Троцкому, жаловаться на коварство «азиата». В самом деле, была у генсека, сам признавался, такая милая манера:

«Наметить жертву, все подготовить, беспощадно отомстить, а потом пойти спать».

Но кого интересуют крики проигравших.

На XIV съезде партии, состоявшемся в декабре 1925 года, Зиновьев, последний раз выступивший с отчетным докладом, критиковал Сталина, его методы руководства, предлагаемые им пути развития народного хозяйства страны. Вслед за ним Каменев потребовал отставки Генерального секретаря. Прикормленные сталинские «партайгеноссе» предложение не поддержали, и через месяц Льва Борисовича из членов Политбюро перевели в кандидаты. Делегатам особенно импонировало заявление Сталина, что вождям никто не позволит

«безнаказанно ломаться и садиться партии на голову. Поклонов в отношении вождей не будет» (Возгласы: «Правильно!» Аплодисменты.)

Другое высказывание, знаковое:

«Для нас, для большевиков, формальный демократизм ― пустышка, а реальные интересы партии ― все»,

― они пропустили мимо ушей.

По отработанной методике Зиновьева и Каменева причислили к «новой оппозиции», препятствующей строительству социализма в стране и извращающей святое учение ленинизма.

В армии процесс проходил аналогично. Военные коммунисты оппозиционеров нигде не поддержали, какие–то нездоровые сомнения возникли лишь в Ленинградском военном округе. Туда направилась комиссия Политуправления РККА во главе с неутомимым Бубновым. Собрав партконференцию, он фактически повторил сталинские тезисы:

«Вы говорите, что под колесо попали ученики Ленина, бывшие вожди нашей партии? Тем хуже для вождей и тем лучше для партии, которая находит в себе силы идти мимо таких вождей, которые не идут за Лениным. Это показывает только силу нашей партии!»

Летом 1926 года выпавший из правящей колоды Зиновьев заголосил, что троцкисты «правильно предупреждали» об опасности перерождения партии и «угрожающем росте аппаратного режима». Троцкий, обретя союзников, воспрянул духом и заявил, что грубо ошибался, считая оппортунистами Зиновьева и Каменева. С некоторым опозданием он разглядел–таки, что

«оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой тов. Сталиным».

«Сложение сил оскопленных»,

― усмехнулся в усы Сталин, но оргвыводы сделал.

В июле Объединенный Пленум высших органов партии вывел Зиновьева из состава Политбюро, первым секретарем ленинградского губкома стал С.М. Киров (1886―1934). Октябрьский Пленум отозвал «Гришку Интерплута» с коминтерновской работы и рекомендовал ИККИ освободить беспринципного фракционера от должности председателя Исполкома Коминтерна. Тогда же было принято решение об исключении Троцкого из членов Политбюро, а Каменева из числа кандидатов высшего органа ВКП(б). Льва Борисовича заодно освободили от должности председателя СТО и сделали наркомом торговли. Основные сталинские конкуренты были изъяты из политического обращения.

Неоценимую помощь в деле разгрома «оппозиционного троцкистско–зиновьевского блока» оказали новые сталинские союзники ― Бухарин, Рыков, Томский и их сторонники. Все важнейшие решения, несмотря на имевшиеся политические и экономические разногласия, теперь принимала дружная «двойка». Друг Иосиф решал, друг Коля теоретически обосновывал.